Владимир Мазья - 007 и черные дыры [litres]

– За твой успех, дорогой 007!

Обниматься с родственниками мешал скафандр, обязательный при межпланетных перелётах. Поэтому 007 ограничился воздушными поцелуями и просто провалился в чёрную дыру – только его и видели. Вот так начался его рейд в далекое будущее на Красной планете.

Наш отважный странник, появившийся в клинике для хроников, был не только воодушевлён своей миссией разведчика, но и заметно возбуждён в ожидании встречи с марсианами.

Беззаботным шагом приблизился он к медсестре, сидевшей в окошке регистратуры. Ему показалось, что ростом она была примерно с него. Длинный балахон скрывал её фигуру, в которой, как показалось 007, было что-то необычное (вскоре он узнает, что у неё, как и у большинства марсиан, было четыре ноги и три руки.) Зато Агенту 007 удалось хорошо разглядеть её прелестное личико фиалкового цвета, с курносым носиком, красиво очерченным синим ротиком, зелёными шелковистыми волосами и круглыми жёлтыми глазами, похожими на золотые монеты. Эти глаза напомнили разведчику его маму Молли, и он сразу же проникся симпатией к девушке.

«По-моему, весьма мила», – оценил 007 её необычную внешность, но вслух этого не сказал, ведь, как известно, слово – серебро, а молчание – золото! Однако всё-таки про себя он подумал, что синяя помада ей не к лицу. Здесь он сделал невольную ошибку, поскольку цвет её губ был естественным, а о губной помаде на Марсе не имели никакого понятия.

Каково же было удивление 007, когда он увидел, как медсестра обиженно надувает губки. Затем она устремила недоумённый взгляд на его кошачью мордочку, и 007 показалось, что до него доносится: «Урод уродом, а какие шикарные усики отрастил! Может, что-то с ним и не так, но они мне безусловно по душе!»

007 не без гордости разгладил свои роскошные усы.

– Как тебя зовут? – спросила медсестра, не открывая рта.

– 007, – коротко ответил удивлённый кот и получил в ответ насмешливое «Какое нелепое имя!», снова произнесённое без участия рта.

Она явно была не в восторге от встречи, сердито вздёрнула голову, но вскоре смягчилась, осознав, что перед ней совершенно необычный субъект.

В свою очередь 007 осведомился:

– Говоришь по-английски?

– Не говорю, а думаю, и не только по-английски, но и на всех языках, – прозвучал её нежный голосок у него в голове. – Совсем забыла тебя предупредить.

– Вот как?

– Да, именно так, хотя тебе это и кажется невозможным!

«Может, и в самом деле?» – подумал 007, но промолчал.

Из-за того, что марсианка действительно ни разу не открыла рта, он сразу ей поверил, досадуя на себя:

– И как это от меня ускользнуло? Ведь она же передаёт мне информацию телепатически! Может, стоит и мне попробовать? – решился он и мысленно спросил:

– А как тебя зовут?

– Ба-би-ба, – удовлетворено ответила медсестра непосредственно ему в мозг. Она была довольна тем, что посетитель, наконец, заговорил нормально.

Так произошло знакомство молодых представителей двух разных планет и эпох. Теперь 007 знал, что марсиане в состоянии понимать его, а он может понимать их. Просто колдовство какое-то!

– Я с Земли, с третьей планеты 198, – он с непривычки медленно подбирал слова, передавая на расстоянии свои мысли привлекательной медсестре. Судя по выражению её лица, девушка его понимала. Вместе с тем, было похоже, что он показался ей немного странным.

Как вскоре выяснилось, Ба-би-ба приняла 007 за нервного хроника. Не задавая ему никаких вопросов, она сидела, прижав ко лбу какую-то пластинку.

– Явно общается с кем-то из врачей, – подумал 007 и услышал её заключительные слова: «Похож на ненормального».

– Давайте зайдём в психиатрическое отделение. Я провожу Вас, – предложила она.

– Конечно, если тебе этого хочется, – демонстрируя свой покладистый характер, ответил ей 007.

Затем Ба-би-ба уверенно повела необычного посетителя в палату для умалишённых.

Разведчик, всегда чувствовавший себя непринуждённо в присутствии особ прекрасного пола, обаятельно улыбнулся и даже не подумал её о чём-либо расспрашивать. Когда он вошёл в палату, там его уже ждали несколько психиатров. «Предупредила!» – догадался он. Удивило только, что каждый из врачей имел четыре ноги. Стало ясно, что столько же ног скрывала под балахоном и Ба-би-ба.

«Неужели здесь одни кентавры 199? И только ли в больнице? Или на всей планете?» – возникли естественные вопросы. Но вскоре разведчику стало не до того.

С закрытым ртом ему пришлось долго объяснять врачам, что он пришелец с Земли, а не какая-то галлюцинация 200, и что он вполне душевно здоров. Неизвестно, поверили ли ему или только сделали вид, но в конце концов марсианские врачи подтвердили его квалификацию медика, услышав от него несколько врачебных рекомендаций, подчерпнутых им из собрания Кошки Молли.

Особенно психиатрам понравились стихи о стрептококковой ангине 201, которые 007 мысленно исполнил на мотив песни из старого советского кинофильма 202:

Заставив Агента 007 в уме повторить клятву Гиппократа 204, его взяли на работу консультантом с испытательным сроком и даже предоставили в его распоряжение небольшую комнату для бесед.

Поправив очки, директор клиники – толстенький, розовый, лысый коротышка-кентавр, которого звали профессор И-го-го, стоял в нескольких шагах от 007 и с интересом разглядывал его. Хлопнув себя руками по передним коленкам, он захохотал и телепатически произнёс:

– Что за смешное у Вас имя – 007!

Затем, посерьёзнев, он поздравил нового сотрудника с поступлением на работу, но подчеркнул, что научно-исследовательскую деятельность доверить новичку не сможет из-за отсутствия у того марсианских свидетельств о среднем и высшем образовании.

– Работа Ваша будет заключаться в лечении тяжелобольных, – сообщил И-го-го и, убедившись, что никто, кроме кота, его не слышит, мысленно продолжил:

– Да, для начала обращаюсь к Вам с личной просьбой. Не в службу, а в дружбу, коллега, попробуйте помочь моей старшей внучке!

– Сделаю всё возможное, профессор И-го-го, – с готовностью пообещал 007. – Кстати, я больную ни разу не видел, но готов осмотреть прямо сейчас. Наверно, такая же симпатичная, как её дедушка, – дипломатично добавил он.

Польщенный директор несколько смутился:

– Нельзя ли не распространяться о моей просьбе? Знаете, пойдут разговоры…