Люси Пьерра-Пажо - Голос крови [litres]

– Им требуются мастера, умеющие чинить часы и автоматы. Говорят, в этой башне всё автоматизировано. Одного человека достаточно, чтобы следить за работой всех систем. Через полгода окончу обучение у Клемана и попробую устроиться. Хотя желающих очень много: инженеры приезжают со всей Франции. Как думаешь, я могу на что-то надеяться?

Кармина шмыгнула носом. Она вынула из футляра свой самый маленький ножик и стала полировать ногти. Мальчик тревожно посматривал со своего места.

– Если они не совсем болваны, тут же тебя возьмут. Ты лучшая в своем деле, Либ! Одним взглядом заставляешь все эти шестеренки, моторы, пружины работать. Кстати, если говорим о болванах – ты в курсе, что Жозеф нас бросает? Сосиска недоделанная! Да-да, этот чудак будет работать в «Европе и Пасифае».

Кармина рассказала Либертэ о ссоре в «Летающей свинье» и о своем намерении подыскать нового подмастерья на ярмарке сирот.

– А можно я пойду с тобой? – спросила Либертэ.

Не вставая с кресла, Кармина потянулась до хруста в суставах.

– Чтобы найти хорошего парня, есть места и получше, дорогуша! Давай познакомлю с одним красивым лясникамом…

– Дело не в этом. Я просто хочу увидеть их астрономические часы. Говорят, это самые красивые часы в мире с самым невероятным механизмом! Ты только представь, они показывают положение звезд, время в любой части планеты, даты затмений, приливов и отливов!

– И они такую штуку в приюте повесили?

– Конечно! А как же! – с жаром воскликнула Либертэ. – Ты же помнишь эти слова: «красота искусства и техники должна принадлежать всем». И часовщик, который сделал такое чудо, просто следовал указанию правительства. Как бы я хотела увидеть эти часы!

Кармина засмеялась. Подруга ее забавляла.

– Так уж и быть. Попроси у начальства выходной. А я спрошу патрона, можно ли взять с собой мастерицу в длинных юбках.

Трамвай остановился у канала Мартен. Студент пулей выскочил из вагона.

Напротив Кармины и Либертэ уселись четыре тетушки с корзинами, наполненными едой. Вновь тронувшись в путь, трамвай потихоньку спускался к скотобойням. С высоты можно было видеть, какими красными и мутными были воды канала Урк. Каждый вечер дворы здесь мыли, а грязную воду просто сливали в канал. Его медленное течение то и дело прерывалось водоворотами. На секунду Либертэ показалось, что прямо под ней проплыл гигантский мертвенно-бледный плавник.

Говорили, местные рыбы, питаясь кровью и мясом, росли в размерах и становились необычайно свирепыми. Еще говорили, что беспечные граждане, любившие прогуляться у самой воды, часто куда-то исчезали. Как бы то ни было, Либертэ ни за что не свете не согласилась бы подойти к каналу. Один его запах был совершенно невыносим.

Трамвай остановился у скотобойни Ла-Виллет. У ворот стояли две огромные статуи: женщина, ведущая быка, и мужчина, убивающий буйвола. Между статуями толпились лясникамы всех видов. Здесь были те, кто забивал скот. Покрытые татуировками, со смазанными воском и завитыми вверх усами, они никогда не расставались с молотом, которым оглушали животных. Кармина говорила, у этих ребят горячая кровь и ссоры с ними лучше не искать. Были тут и те, кто занимался разделкой мяса. Они за пару часов могли превратить тушу огромного быка в аккуратные куски, готовые к продаже. Неподалеку стояли юные подмастерья, мальчики и девочки, которые следили за свиньями, баранами и телятами.

И те, кто пас скот, и те, кто его забивал, были ярко одеты и, в соответствии с правилами, носили на поясе три ножа – гладкие лезвия сверкали на солнце. Молодые люди говорили по-своему и так быстро, что Либертэ совершенно ничего не понимала. Стоило Кармине приблизиться к толпе, ее тотчас окликнули несколько лясникамов. Вот подошел огромный мужчина – из тех, кто забивает скот. Он приподнял девушку над землей.

– Привет, лалышкам! – проревел он, крутя Кармину в воздухе.

– Салют, Лакжи! Как лелад?

– Неплохо!

Великан наконец поставил Кармину на землю. Ее макушка едва достигала его подбородка. Рубашка мужчины была расстегнута, можно было видеть мускулистую грудь в татуировках. Из-за плеча виднелась гигантская кувалда, которую он носил на спине.

– Брата пришла повидать?

Кармина перестала улыбаться.

– Да, мне нужно увидеть Синабра [16] Cinabre ( фр. ) – киноварь, минерал красного цвета. . Знаешь, где он?

– Около фонтана со львами, я думаю, – ответил великан, подкручивая усы.

– Лепасибос, Лакжи!

Кармина собралась идти к фонтану, но великан ее удержал.

– Послушай, лерасоткак! Скажи брату, чтобы он был поосторожней. Он, конечно, лясникам, ребята к нему хорошо относятся, но долго так не будет. В один прекрасный день он разозлит какого-нибудь негодяя, тот его и прикончит. И у меня терпение не бесконечное. Лонялап?

Кармина кивнула, мясник отпустил ее.

– Идем, Либ!

Они направились к фонтану со львами, хотя Либертэ хотелось совсем в другую сторону – прочь отсюда. Пахло навозом и железом. Было слышно, как вдалеке кричит скот. Нужно быть лясникамом, чтобы любить это место. Либертэ размышляла об этом всякий раз, когда приезжала сюда с Карминой. Она не могла не думать о тысячах животных, которых умертвляли каждый день, но предпочитала не делиться этим с подругой. Та просто посмеялась бы.

Тут Либертэ увидела Синабра – он приближался к ним расхлябанной походкой. И бойни Ла-Виллет для нее перестали существовать.

Синабру было почти восемнадцать, он очень походил на сестру. Стройный, с такой же темно-коричневой, почти черной кожей, с курчавыми волосами. Даже имена их были похожи: и то и другое напоминало о красном цвете. Синабр уже снял форму. Одет он был в сюртук и клетчатые штаны, что означало – он лясникам. На поясе, конечно, висели три ножа. Он разговаривал с двумя лясникамами. Физиономии у тех были бандитскими.

– Сестренка!

Синабр изо всех сил старался изобразить радость. Он сжал Кармину в объятиях, ласково погладил по волосам. Затем повернулся к Либертэ, которая старалась не выдать волнения.

– О!

Прижав руки к груди, он сделал вид, что сейчас у него будет сердечный приступ.

– Либертэ! Спасительница моя! Ребята, хочу познакомить вас с Карминой, это моя сестра. А это Либертэ. Если бы не она, я бы сейчас с вами не разговаривал.

Один из лясникамов с любопытством оглядел Либертэ с головы до ног и плюнул на землю.

Он был не старше Либертэ, но руки его уже до самых плеч были покрыты татуировками: быки, ножи, лозунги на лясникамском языке.

– Так это правда? Что он тут рассказывал? Девчонка спасла его, когда он собирался наглотаться водички из Сены?

– Да… – произнесла Либертэ, чуть придвинувшись к Кармине.

Готовая защищаться подруга уже держала руку на поясе с ножами.