Эдгар Берроуз - За самой далекой звездой

Но одна ночь сменяла другую, а мой таинственный посетитель-призрак так больше и не появлялся. Я уже было решил, что в моих ночных бдениях нет никакого толку, как вдруг однажды был разбужен оттого, что почувствовал, как на мое плечо легла чья-то рука. Я тут же открыл глаза. Ночь выдалась лунная, и все предметы, находившиеся вокруг, были мне отчетливо видны, но никого в комнате я не обнаружил. Включив ночник у изголовья кровати, я еще раз тщательно огляделся. Кроме меня самого, в комнате, действительно, никого не было, во всяком случае, я никого не увидел. Решив уже, что мне просто почудилось или приснилось это прикосновение и собравшись опять заснуть, я вдруг услышал, как нервно задвигались рычаги на клавиатуре пишущей машинки, и это было похоже на настойчивый сигнал. Только кто и кому его подавал?

Вылезая из постели, я заметил, что лист бумаги сам вылетел из ящика моего письменного стола и занял свое место в пишущей машинке, как бы приготовясь принимать очередное сообщение. Можно подумать, будто обычная бумага обрела способность самостоятельно двигаться! Впрочем, подобные странности меня уже не особенно удивляли. К тому времени, как я добрался до письменного стола и устроился перед машинкой, пальцы призрака уже начали отстукивать очередное послание-повесть, с которой вы, дорогой читатель, сейчас познакомитесь.

Тангор вернулся!

Сигнал общей тревоги означал, что сражение предстоит действительно крупное, не рядовое. Капары послали в рейд свыше десяти тысяч самолетов, а мы встретили их над заливом Хагар ровно вдвое превосходящими силами. Может быть, какой-нибудь тысяче бомбардировщиков Капаров — тем, кого не успели догнать и сбить наши истребители, — все-таки удалось прорваться через наш заслон и сбросить свой смертоносный груз на Орвис, но остальных мы отогнали за Караганский океан, поглотивший, без всякого преувеличения, тысячи сбитых неприятельских самолетов.

Уцелевшие, в конце концов, развернулись и взяли курс назад, домой, но мы преследовали их до самого Эргоса. Полетая над городом на бреющем полете, мы расстреливали их, пока они выруливали на посадочные полосы, и только после этого повернули в Орвис. Наших истребителей уцелело не больше половины. В этом сражении мы потеряли десять тысяч самолетов и около пятидесяти тысяч убитыми, однако нам удалось практически полностью уничтожить авиацию Капаров и спасти Унис от страшной бомбардировки. По пути назад нам попалось еще несколько отбившихся от своих самолетов Капаров, и мы уничтожили их всех до единого.

Снова все три моих стрелка погибли, тогда как сам я не получил ни единой царапины. То ли моя жизнь была заколдована от смерти какими-то магическими чарами, то ли, погибнув один раз на Земле, я уже не мог умереть вторично.

Я почти не виделся с Харкас Ямодой, пока она выздоравливала, поскольку доктора категорически предписали ей полный покой. Однако в тяжелой, напряженной жизни летчика необходимо время от времени расслабиться, для этого нужна подруга — слишком часто мы вынуждены находиться в сугубо мужской компании. Пока летчик на службе, он только и видит стволы пулеметов и орудий, слышит гул мотора да грохот непрерывной стрельбы. Очень непростая и выматывающая это работа, и большинство из нас постоянно пребывает в крайнем нервном напряжении, будучи на земле. Странно, но усталость и нервозность как рукой снимает, стоит только подняться в воздух — видно, срабатывает какой-то внутренний регулятор. Ну а уж во время боя о подобных вещах размышлять и вовсе нет времени.

Девушка у меня тем временем появилась. Она служила в канцелярии Управляющего военными делами, и мы часто встречались и беседовали с ней. По отношению ко мне она всегда была чрезвычайно любезна, и чем больше я присматривался к ней, тем больше убеждался, что это весьма симпатичная, интеллигентная и остроумная особа. И, в конце концов, я решил пригласить ее отобедать вместе со мной.

Мы провели вместе чудесный вечер, и после этого стали встречаться еще чаще — почти всякий раз, когда я был свободен от службы. Она с неподдельным интересом расспрашивала меня о моей прошлой жизни, о Земле, столь далекой даже от неблизкой Канапы.

Однажды, когда мы уже вдоволь нагулялись и наболтались, Морга Сагра вдруг заявила, что не понимает моей преданности Унису: ведь родом я не отсюда и никаких связей здесь у меня нет.

— Предположим, что ты бы оказался не в Унисе, а в Капаре. Что тогда? — поинтересовалась она.

Я пожал плечами.

— Мне не очень хочется думать об этом, — признался я. — Но, пожалуй, из меня едва ли получился бы преданный Капар, и сражаться на их стороне я бы тоже не смог.

— Да что ты вообще знаешь о них? — воскликнула она. — Только то, что тебе наговорили в Унисе, а здесь все, естественно, настроены против этой страны. На самом деле, я не думаю, что Капары так уж плохи, а их строй, во всяком случае, крепче нашего.

— Что ты хочешь этим сказать? — не понял я.

— Их система основана на войне и ориентирована на нее, — пояснила Морга Сагра. — А война — это естественное состояние человечества. Война — это образ их жизни. Они, в отличие от нас, вообще никогда не думают о мире.

— Тебе что, не нравится мир? — спросил я.

— Да, не нравится! — закричала она. — Я ненавижу мир. Мне претит сама мысль о том, чтобы общаться с мужчиной, никогда не воевавшим. Будь я мужчиной, я бы перешла на сторону Капаров, потому что они вместо всхлипываний о мире, твердо намерены победить.

— Опасные вещи ты говоришь, Морга Сагра, — предупредил я девушку.

— Тебе я не боюсь сказать, что думаю, — ответила она. — Ты ведь не из Униса и вовсе не обязан быть более лояльным в отношении Униса, чем в отношении Капары. Послушай, Тангор, не будь идиотом. Здесь ты чужак и навсегда таковым останешься. Конечно, ты отлично зарекомендовал себя в сражениях, но что это дало тебе, что может дать в дальнейшем? Поверь мне, ничего. Как ты был чужаком, так и будешь. Все, что ты можешь делать, — сражаться за Унис и, может быть, в конце концов, погибнуть за него. Зачем тебе это нужно?

— Ладно, а ты что предлагаешь? Отказаться воевать?

— Зачем же? — вкрадчивым голосом произнесла она и, приблизившись совсем вплотную, перешла на шепот. — Я хочу, чтобы ты отправился в Капару и меня прихватил с собой. Там перед нами откроются заманчивые перспективы, особенно если мы прихватим с собой кое-какую информацию о военных секретах Униса.

Я был совершенно ошарашен, потрясен, но и виду не подал, стараясь держать себя в руках. Эта дуреха явно была предателем, и стоило ей только заметить, как подействовали на меня ее слова, она бы тут же страшно испугалась, что я донесу о нашем разговоре властям. Если она настроена против Униса — неважно, из-за маниакального восхищения Капарами или по какой-то иной причине, — то она без малейшего колебания попробует восстановить против меня местные власти. В первую очередь, из-за страха быть разоблаченной и из чувства самосохранения. В одном она, безусловно, права: здесь я чужак, инопланетянин. И любой лжи, которую она вздумает сочинить обо мне, чтобы оклеветать, скорее всего, поверят.