Анита Слэш - Мор

– Хорошая попытка, – похвалил я прохвоста.

– А это не попытка, – сказал парень, задирая подбородок. – Вот попытка!

Он выронил связку ключей и перехватил её свободной рукой. А пока я следил за этим фокусом, пнул меня коленом в пах. От резкой боли я выпустил его руку и согнулся. Вот уж где действительно «Чёрт!». Растирая пострадавшее мужское достоинство, – и в мыслях баюкая своё человеческое, – я развернулся и заковылял к выходу, около которого парень возился с ключами.

– А ну, стоять!

– Щас! Разбежался! – отозвался парень, не отвлекаясь от перебора ключей.

Очередной ключ подошёл, парень распахнул дверь и юркнул в подъезд. Я прибавил шаг. Если не успею добежать до двери, мне придётся сидеть на крыше, пока не окоченею. С крыши только один выход и только один ключ.

Я успел добраться до выхода за секунду до того, как дверь захлопнулась. Парень пытался разобраться с управлением лифта. Когда мы ехали сюда, он был в отключке и не видел, что нужно нажимать, чтобы лифт заработал. Я дохромал до лифта и поднял раздвижные створки.

– Всё! Добегался!

Парень отгородился от меня рукой, используя связку ключей как оружие.

– Не подходи! – крикнул он.

– Ключи! – потребовал я и вытянул в его сторону руку. – Хуже будет!

Парень замешкался, нервно облизал губы и нахмурился. Его взгляд забегал между мной и связкой.

– Не могу, – прохныкал он. – Ты меня убьёшь…

Он бросил связку мне, но второй раз на этот трюк я не попался. Позволил ключам упасть на пол, а сам следил только за парнем. Он решил, что отвлёк меня, и попытался проскочить мимо. Я обхватил его обеими руками, приподнял над полом и швырнул к стене. Удар выбил из его лёгких весь воздух, парень вскрикнул. Я сгрёб его за шиворот, опрокинул на пол и прижал.

– А ну не рыпайся! – прорычал я.

– Да пошёл ты…

Парень забарахтался, попытался сбросить мою руку со спины. Я прижал его к полу коленом и надавил.

– Поломаешь… – прохрипел он.

– А ты веди себя хорошо.

Парень закивал и перестал дёргаться. Я отпустил его. Он отполз в угол, сел и хмуро смотрел на меня исподлобья. Я поднял с пола ключи и опустил створки лифта. Ключ-крестовина замкнул цепь, лифт заработал и пошёл вниз. Краем глаза я поглядывал за своим трофеем. Как только лифт начал опускаться в шахту, он закрыл глаза. Его губы шевелились, и мне показалось, что он ведёт отсчёт секундам: «Раз, Миссисипи. Два, Миссисипи. Три…». Я вспомнил про его клаустрофобию.

– Ты как. Нормально?

Парень кивнул.

– Надо на воздух, – скороговоркой произнёс он, и я действительно услышал следующее число: – Семь…

– Сейчас.

Лифт остановился, я поднял створку, подошёл к парню и помог ему подняться на ноги. Его трясло.

– Тихо. Иди за мной.

Я подал ему руку, и он ухватился за неё так крепко, словно боялся, что я оставлю его в лифте одного. В убежище было темно. Быстро осмотревшись, я провёл парня в спальню. Только её окна выходили на залив, а не на город. Усадил парня на кровать и сорвал с окон картон, пуская в комнату тусклый ночной свет. Парень открыл глаза, и я услышал, как он глубоко задышал, пытаясь успокоиться. Я вернулся к нему, а он крепко сжал мою руку и шепнул:

– Спасибо…

– Что-то тебя сильно зажимает, парень… – сказал я и понял, что не знаю, как его зовут. – Тебя как зовут?

– Адам, – тихо ответил он. – А тебя?

– Мор.

– Ты убьёшь меня, Мор?

– Нет. Сказал же уже.

– Изнасилуешь?

– Нет.

– Тогда зачем я тебе? Я не понимаю… – Он перевёл взгляд на руку. Я не хотел её отпускать и держал, хотя в этом не было нужды. Адам посмотрел мне в глаза и повторил свой вопрос: – Зачем я тебе, Мор?

– Не знаю, – честно признался я. – Не знаю, как объяснить.

Я опустился перед ним на колени и не мог отвести взгляд от этого лица, от бесконечно глубоких глаз, от его странной притягательности. Хотя, кого я обманываю, я знал его секрет: он мог противостоять моему Дару, и я хотел этого, хотел простого человеческого тепла. Вот и всё.

Он забрал свою руку, обнял моё лицо ладонями, заставляя сердце биться чаще, наклонился и внимательно всмотрелся в глаза.

– Объясни мне, прошу.

Его голос обволакивал. Так и тянуло признаться, но я знал, что этого делать нельзя. Я прикрыл глаза и накрыл его ладони своими. Как же хорошо вот так, ничего не говоря и ничего не объясняя, просто чувствовать, как он касается меня своим теплом. Он поднял мою голову чуть выше… А в следующий момент со всей дури врезал лбом, ломая переносицу. Громко хрустнуло, и боль пронзила меня от макушки до конца позвоночника. Я взревел, подлетел на месте и зашарил руками вокруг. Перед глазами плыли цветные пятна. Совсем рядом раздался грохот – это Адам, рванувшись от меня, запутался в скомканном одеяле, увяз и свалился с другой стороны кровати. Я пошёл к выходу из комнаты ему наперерез и успел схватить за загривок. От злости шумело в ушах, а в голове стоял багровый туман. Я с размаху швырнул Адама в одну стену, потом в другую. Он шипел, вырывался и брыкался, но я не обращал внимания на такие мелочи.

– Ты мне нос сломал, сучёныш! – проревел я, в очередной раз впечатывая Адама в стену.

– Сам отвали, сука! – заорал Адам, всё ещё пытаясь освободиться от моей хватки. – Сейчас дотянусь и жизнь тебе сломаю, понял?!

Угроза от этого сопляка, который не мог до меня дотянуться – руки коротки, меня отрезвила. Я с размаху ударил его об стену и прикрикнул:

– Уймись!

Адам трепыхался и пытался до меня дотянуться. Я повторил урок.

– Уймись, я сказал! Я то мордой долбить начну!

Он моментально сник. Я поставил его на пол и придержал. Взгляд Адама стрельнул в сторону выхода, но я был готов: как только он рванулся в сторону, я встряхнул его и снова ударил о стену.

– Я же ничего не делал, – захныкал Адам, шмыгая носом и пуская театральные невидимые слёзы.

– Я тоже, – рявкнул я.

Врал, а что я ещё мог?! Этот парень «ничего не делая» мне нос сломал. Нос, кстати, до сих пор болел. Адски болел! Мне срочно нужен анальгетик. Но сначала надо как-то нейтрализовать своего « ангелочка ». Я огляделся. В спальне ничего подходящего не нашлось.

– Пошли-ка со мной, – сказал я.

Я выволок Адама в большую комнату. Идти он не хотел, упирался, но хотя бы больше не брыкался как сумасшедший. В комнате нашлись пару мотков хозяйственной верёвки.

– Руки перед собой. Вместе, – приказал я.

– Нет.

А мне вдруг резко перехотелось касаться этого ангелочка и чувствовать его сраное человеческое тепло! Зато нестерпимо сильно захотелось ему врезать.

– Это видишь?! – прорычал я, суя Адаму кулак под нос.

А гадёныш прижался к кулаку губами и лизнул его, скользнув мокрым языком между пальцев. От неожиданности я его выпустил. Адам пригнулся как можно ниже и сиганул к выходу.