Анита Слэш - Мор

– Семьдесят два часа, – радостно объявил Адам, взял чайник и пошёл за водой.

* * *

День распогодился. Ярко светило солнце, стало по-летнему тепло, и только редкий прохладный ветер напоминал, что на улице поздняя осень. После обеда, во время которого мне ещё пару раз выговорили за выбор блюд, Адам стрельнул сигарету и занял подоконник. Окна были большие, и ему хватало места, чтобы сидеть на окне и не упираться головой в поднятую раму. Я пристроился рядом. Во-первых, любил курить у окна. Во-вторых, отсюда удобнее всего наблюдать за Адамом.

Он сидел, подогнув одну ногу под себя и держа в пальцах зажжённую сигарету. Практически не курил. Зажмурился и запрокинул голову, наслаждаясь ветерком, треплющим золотые кудри. На его лице было написано такое выражение безмятежности и счастья, что мне, вечно казнящему себя за проклятую судьбу и убийственный Дар-Проклятье, стало не по себе.

– Откуда ты, Адам? – спросил я, только для того, чтобы в тишине не было слышно дурных мыслей.

– Иллинойс… – медленно, тягуче ответил Адам, и я снова почувствовал, что тону в его «даре», как муха в сиропе.

Адам и сам знал, что он красавчик и всем нравится. Было в нём что-то неуловимо прелестное. И это точно была не внешность. Я «тонул» в другом. В том, как он смотрел и как говорил, в его размашистых жестах и широкой добродушной улыбке, в подрагивающих кончиках пальцев, держащих сигарету, – во всём нём!

Адам поднёс сигарету ко рту и затянулся. Мой взгляд остановился на его губах и, кажется, задержался там слишком надолго. Адам стрельнул в меня своими светлыми искорками и усмехнулся. Я отвёл взгляд, чувствуя, как жар заливает щёки. Чёрт! А ведь никогда скромностью не страдал.

– Значит, ты…

Я поперхнулся, когда Адам поднёс сигарету к губам и, дразня, мазнул по ней кончиком языка. Нарочно! Вот сучёнок! Жар ухнул куда-то внутрь. Теперь ветерком из окна не спастись.

Я отвернулся, присел на край подоконника и, стараясь не смотреть в сторону чертовски развеселившегося Адама, прочистил горло и смог задать вопрос до конца:

– Так ты родом из Иллинойса?

– Нет.

– Но ты же…

Адам жестом остановил меня. Его шаловливая весёлость ушла, оставив простого парнишку, курящего дешёвые сигареты, сидя на подоконнике старой заброшки, и вспоминающего о прошлом.

– В Иллинойсе я осел тут, в Америке. А родился я далеко отсюда. Во Франции. – Адам посмотрел на меня. – Моя мать была француженка, а своего отца я не знал. У матери были ещё мужчины, и это были хорошие мужчины. Научили меня многому. У меня было хорошее детство, Мор. А потом я остался один. И я до сих пор один. Не вижу в этом ничего плохого. Привык. – Адам сделал последнюю затяжку, выбросил окурок и проследил за тем, как он летит вниз. – А ты, Мор? Ты откуда?

– Я местный. Родился в штате Нью-Йорк. Живу тут всю свою жизнь.

– А родные? Семья у тебя есть?

Я не хотел отвечать. Что я ему скажу: мой Дар оставил меня без семьи? Я их убил?

– Никого, – ответил я. Просто знал, что Адам не отстанет. – Я один.

– И я.

Разговор затих, и в этой тишине у Адама громко забурчало в животе.

– Что?! Опять?! – воскликнул я. – Мы же только что поели!

– Это всё эта гадость из коробок, – проворчал Адам. – Нормальной еды купи!

– Нормальной – это какой?!

– Нормальной, – Адам развёл руками и повторил: – Ну, нормальная которая! От которой в животике не бурчит.

Я засмеялся, а потом задумался. Приготовить что-то в убежище было невозможно: ни условий, ни даже посуды. Можно было взять готовую еду в какой-нибудь забегаловке.

– Бургер и картошку? – Адам скривился. – Суши или пиццу?

Адам уже наморщил нос, чтобы снова начать ворчать, но вдруг закивал.

– Пиццу! Хочу большую вкусную пиццу! С ананасами, чур! И чтобы сыра много-много! И шоколад купи! Или мороженое! Сладкого хочу, – оправдался он, смущённо опуская взгляд.

– Как ты с такими запросами на улице-то живёшь? – спросил я, понимая, что и отказать не могу, и добавившиеся ежедневные хлопоты меня не особо радуют.

– Просто не все такие как ты, готовые травить себя за свои же деньги! – ответил Адам и пожал плечами. – Некоторые любят кушать вкусно и полезно.

– И что же такого полезного в мороженом и пицце с ананасами?!

Адам посмотрел на меня, как на совершенного идиота.

– Удовольствие!

– Удовольствие? – переспросил я. – В чём?

Адам поджал вторую ногу, садясь в позу лотоса, и подобрался весь, как будто от таких ненормальных как я стоило держаться подальше.

– Ты не получаешь удовольствия от еды?

Пришла моя очередь пожать плечами.

– Еда даёт силы. Поел, пошёл дальше.

– У-у-у, – завыл Адам, – как всё запущено. – Он оглядел убежище, но, как и я, способов готовить кулинарные шедевры не нашёл. – У тебя какое любимое блюдо?

– Не знаю… Бургер?

– Фу! – Адам отмахнулся. – Вот выйду отсюда, заскочу к мистеру Томпсону, – у него небольшой семейный ресторанчик в Бруклине, – и принесу тебе порцию отменного домашнего жаркого и кусок пирога с ежевикой. Мм! Пальчики оближешь!

Адам мечтательно зажмурился, облизнулся и погладил живот. Тот всё равно забурчал. Адам посмотрел на меня с укором. Аж стыдно стало! За что, спросите? Не отвечу.

– А помимо еды ты больше ни от чего удовольствия получить не можешь? – попытался я сменить тему.

– От секса, – ответил Адам, не раздумывая. Смерил меня оценивающим взглядом и показательно закатил глаза. – Но раз уж тут, – он махнул за спину, обозначая убежище, – с этим напряг, то остаётся еда.

– Тебе так важно получать удовольствие от жизни?

– А как же? Зачем ещё жить, если не жить в своё удовольствие?

Хороший вопрос. Мне и самому было интересно знать «зачем?», ведь удовольствия от жизни я не испытывал уже очень и очень давно. Да и испытывал ли его хоть когда-нибудь?

Адам не ждал ответа. Он слез с подоконника, ушёл в соседнюю комнату и, судя по звуку, завалился на кровать. Поесть, поспать, а когда есть возможность, то и переспать с кем-нибудь, – жить в своё удовольствие. А я бы так смог?

– Ладно, я закажу нам пиццу! – крикнул я, а когда Адам не ответил, добавил следом: – И куплю мороженое!

Адам по-прежнему молчал. Я подошёл к порогу спальни и заглянул внутрь. Адам лежал на кровати на животе, широко раскинув руки в стороны, обнимая матрас, и спал. Я невольно улыбнулся: спящий Адам то ещё умилительное зрелище. Не огрызается, не дерётся, не дразнится. Одним словом – ангел! Но нужно бы заранее придумать, куда спрятать ключи на ночь. Адам был ангельски мил и дьявольски коварен.

Я устроился на диване в большой комнате и стал раздумывать о том, как удержать его при себе. Если анализ покажет, что у Адама Дар, он больше не сможет отпираться – ему придётся рассказать мне всю правду. Если же Дара нет, то… Что тогда? Как я пойму, почему мой Дар на него не действует? Мой анализ сможет дать ответ только на вопрос: не ослаб ли Дар. А если не ослаб? Но почему тогда он не работал на Адаме? И как заставить этого стервеца сидеть рядом? Вот бы он команд слушался! Я улыбнулся. Ага. Как собака: к ноге, рядом, сидеть, лежать, покажи зубки. Накинуть бы на него поводок…