Марина и Сергей Дяченко - Метаморфозы. Тетралогия

Не Сашке первой пришла в голову мысль прыгнуть с мостика. Кто-то более смелый – или более глупый – проделал это только что, и теперь вода несла по стремнине двух человек.

Сашка разинула рот.

Двое барахтались, один кричал. Другой подбирался к нему, загребая воду широкими гребками. Обоих течением пронесло мимо Сашки, и она, наконец-то опомнившись, кинулась следом – вдоль берега. Продралась сквозь ивовые ветки, вылетела на песчаный пляж в форме подковы. Река в этом месте чуть меняла направление, противоположный берег был довольно высокий, в нем темнели стрижиные гнезда. Под кручей ходили водовороты, и туда, в омут, несло угодивших в реку людей. Один все еще что-то кричал, захлебывался, кашлял и кричал снова.

Сашка в панике огляделась – пляж был пуст. Метрах в тридцати тянулся вдоль берега бетонный забор, размалеванный граффити.

– Помогите! – крикнула Сашка, хотя было совершенно ясно, что помощи ждать неоткуда.

В панике она зачем-то сбросила кроссовки. Мокрый песок оказался холодным, как лед, и таким же твердым. Сашка подскочила к воде, в ужасе глядя на тонущих и прекрасно понимая, что не сможет спасти ни одного: куда там, ее саму под воду утащат…

Крик оборвался. Кажется, один из тонущих что-то сделал с другим: придушил? Притопил?! Судорожное барахтанье сменилось размеренными гребками: теперь один плыл к берегу, волоча другого.

Сашке казалось, что он плывет очень долго. Течением обоих сносило все ниже, туда, где берега были болотистые и топкие, где выбраться было невозможно. Пловец перевернулся на спину и изо всех сил заработал свободной рукой; человек, которого он тащил за собой, казался грудой мокрого тряпья.

На мелководье пловец встал на ноги, и Сашка его узнала. Это был первокурсник Егор: светлые волосы облепили голову, глаза красные, а губы посинели. Утопленник оказался другим первокурсником, которого Сашка видела в институте, но имени его не знала. Он выглядел гораздо хуже: одутловатое синюшное лицо и почти черные губы.

Егор обвел берег блуждающим взглядом. Увидел Сашку:

– Есть мобила?

Сашка мотнула головой.

– Беги к автомату. «Скорую», быстро.

Сашка побежала. Наступила босой ногой на ракушку, охнула от боли. Вернулась; прыгая, без носков натянула кроссовки. Успела увидеть, как Егор кладет утопленника на живот, грудью на камень, как, что-то бормоча, нажимает сплетенными ладонями ему на спину; дальше смотреть не было времени.

Телефонная будка нашлась неподалеку от моста, напротив последнего дома тихой, почти деревенской улицы. Сашка сорвала трубку, с облегчением услышала далекий гудок; мимоходом вспомнилось, как тогда, зимой, она давила на кнопочки окровавленными пальцами, а за спиной в сугробах неподвижно лежали негодяи, которых она сама изувечила… Люди.

Сашку обдало холодом, но в этот момент в трубке ответили.

– Здесь человек утопился! – крикнула Сашка. – Утонул! Его вытащили, а он не дышит!

– Адрес?

– Возле реки!

– Река большая… Адрес? Куда ехать?

Сашка огляделась. На противоположном заборе масляной краской были выведены загогулины, весьма отдаленно похожие на буквы и цифры.

– Луговая, семь дробь один!

– Понятно. Ждите.

«Скорая» приехала через тридцать минут. К тому времени первокурсник, отвечая реанимационным усилиям Егора, не только задышал, но и открыл мутные глаза, начал дергаться и вырываться. Он орал, ругался гадкими словами и был, кажется, совершенно невменяем.

– Он утопился или белку поймал? – угрюмо спросил санитар в сером халате, когда студента наконец-то затолкали в машину.

– Прыгнул с моста по пьяни, – сказал Егор. – Вообще нормальный парень.

– Нормальный, – проворчал врач, измученный, с черными кругами вокруг глаз. – Тут две машины на всю Торпу… Сейчас, может, ребенок где-то кончается или сердечный приступ у кого-то, а мы возимся с этими наркашами… Студенты, блин…

Врач сплюнул.

– Где вы видели… какие наркаши?! – выкрикнула Сашка.

Возмущение накрыло ее, как волна накрывает песчаный замок. Чужие люди, равнодушные лица, Егор спас человека, хоть бы кто-то его поблагодарил!

Ледяная рука ухватила ее за локоть: Егор удержал ее и оттащил на полшага назад.

– Он захлебнулся, – сказал, глядя в глаза врачу. – Вода была в легких, а там песок, тина…

– Поучи, – сказал врач. – Все? Мы поехали.

Машина сорвалась с места и умчалась, оставив на берегу облако вонючего выхлопа. Егор и Сашка некоторое время смотрели ей вслед. Потом Егор выпустил Сашкину руку: его начало трясти.

– Спасибо, – сказала Сашка.

– За что?

– Мне злиться нельзя. Я тогда… – Сашка запнулась. – Знаешь, тебе надо водки выпить.

– Побежали, – сказал Егор, стараясь не цокать зубами.

И потрусил вдоль улицы прочь от берега, а Сашка за ним.

Давние ежедневные пробежки не успели окончательно забыться; она бежала ровно, не отставая от Егора. Тот тяжело топал, роняя капли, мерное хлюпанье его кроссовок то сливалось с Сашкиными шагами, то приходило с ними в диссонанс. Оба молчали; как всегда на бегу, Сашке легче стало сосредоточиться.

Первый курс. Истерики, депрессии. Пьянство. Как зовут этого парня? Что, если бы ему в самом деле удалось утопиться? Нет, не удалось бы; слишком неэффективно, слишком напоказ… Он же видел, что Егор рядом… А может быть, он ни о чем не думал, а просто допился до «белочки», повредился умом от портновских занятий?

На улице Сакко и Ванцетти она все-таки отстала. Егор не обернулся, нырнул в переулок, и, когда Сашка, пыхтя, взбежала по ступенькам общаги, его уже и след простыл.

Она поднялась к себе в комнату. Обеих соседок не было дома. Беспорядок творился жуткий: на кроватях свалена одежда, под кроватями – обувь, на столе, среди бумаг – крошки, грязная банка из-под варенья и перепачканная пластиковая посуда. Сашке сделалось противно; она не была фанатом уборки, но чудовищный «срач», который порой устраивали в комнате соседки, раздражал ее все больше.

Она открыла окно и выбросила вниз, на газон, чей-то правый ботинок, правую кроссовку и туфлю на шпильке. Может, задумаются в следующий раз.

Переоделась в спортивный костюм. Натянула теплые носки. Идти на обед не хотелось: аппетита не было совершенно. На третьей паре и на четвертой предстояли индивидуальные с Портновым, но Сашка была записана на шестнадцать пятнадцать, а значит, время у нее было.

Она села за стол. Открыла ящик с учебниками и наткнулась на плеер; сразу вспомнилось все. Разговор с Коженниковым. «Укради кошелек». «Мне жаль, что у вас с Костей так плохо получилось»…

Запихнув плеер в глубину ящика, она взялась за текстовой модуль с цифрой 4 на обложке. Параграф тридцать шесть; она успела прочитать текст три раза от начала и до конца, когда в дверь постучали.