Павел Корнев - Москит. Том 1

Это ведь неправильно! Или у нас в самом деле не любовь, просто хорошо вместе, а я вбил себе в голову невесть что?

Проклятье!

Ладно хоть вскоре внутренний потенциал превысил три мегаджоуля, и стало не до самокопания, вожделение тоже отступило на второй план. С каждой секундой приходилось прилагать всё больше и больше усилий, дабы удерживать под контролем эдакую прорву энергии. Обычно с подобными объёмами работал только на занятиях йогой, а тут и условия совсем не те, и внешнее воздействие из равновесия выбивало.

Лизавета Наумовна не просто изучала мой входящий канал, но ещё каким-то образом заставляла вибрировать его почище гитарной струны. Едва-едва удавалось справляться с этими колебаниями и не позволять им распространиться дальше и взбудоражить внутренний потенциал.

Ко всему прочему, чем дальше, тем сложнее становилось равномерно распределять энергию по организму, накапливалось всё больше неправильностей, которые пока что, подобно камешкам в ботинках, просто мешали сосредоточиться, но со временем грозили стать реальными проблемами.

– Продолжай! – распорядилась Лизавета Наумовна. – Не останавливайся!

Некстати вспомнилось, что слышал эти слова при совсем других обстоятельствах и не в форме приказа, а в виде просьбы, но игривое настроение уже давно оставило меня, начало казаться, будто тащу на закорках мешок в полцентнера весом и не просто тащу, а на марш-броске в два десятка километров. Весь потом покрылся.

Наконец Лизавета Наумовна отстранилась, а когда я успокоил дыхание и привёл внутренний потенциал к допустимому пределу, спросила:

– Ты разве со старой каргой это упражнение не отрабатываешь?

Я сообразил, что речь о Федоре Васильевне, и кивнул.

– Отрабатываю. Вхожу в резонанс и пытаюсь удерживать в себе энергию.

Лизавета Наумовна покачала головой.

– Не зацикливайся на резонансе. Тренируйся набирать потенциал обычным образом. Это крайне важный навык, особенно для тебя.

– Хорошо. Буду.

– В остальном всё очень даже неплохо. Лучше, чем стоило ожидать. Занятия йогой определённо пошли тебе на пользу. Только устрой уже свою личную жизнь! Ну в самом деле!

Я хоть и смутился, но за словом в карман не полез:

– Всё у меня в порядке с личной жизнью. Это просто вы так действуете.

– Льстец! – рассмеялась Лизавета Наумовна.

Ничего не оставалось, кроме как перевести разговор на другую тему.

– Так понимаю, вы с Федорой Васильевной не ладите?

– С Бедой никто не ладит. Руки у неё золотые, а вот характер поганый. Вечно на всех свысока смотрит, а у самой единственное достижение – из первого женского выпуска. Кто из её товарок в институте остался, давно диссертацию защитил, а у неё и личная жизнь не сложилась, и в науке полный ноль, вот и бесится. Не приведи господь в старости такой стать…

Покинул я процедурную изрядно взбудораженным, скомканно попрощался с Лизаветой и спустился в фойе больницы, чтобы первым делом купить там стакан газированной воды с малиновым сиропом и в один присест его осушить. Тогда только начало отпускать.

Взглянув на часы, обнаружил, что до тренировки по рукопашному бою остаётся ещё полчаса, вот и взял в газетном киоске свежий номер «Февральского марша» с броским заголовком: «Спасение или разорение?», сел на лавочку, полистал газету.

Речь в передовице шла о финансировании правительством военных расходов и строительстве новых оружейных фабрик за счёт кредитов, привлекаемых за границей под немилосердный процент. Журналист рассуждал о целесообразности таких трат и сомневался в том, что они вызваны исключительно оборонными нуждами; высказывалось предположение о попытках правящей коалиции рассчитаться с промышленниками по своим предвыборным обещаниям, в том числе и кулуарным.

А как по мне – не важно, зачем и почему, если кредиты не разворуют, а в дело пустят.

В итоге я взял ещё один стакан газировки, потом только двинулся к спортивному комплексу. Александр Малыш так и продолжал вести курсы рукопашного боя для актива военной кафедры, мы с Максом Бондарем обычно выступали его ассистентами, при этом и сами с завидной регулярностью огребали от наставника, да и друг из друга пыль выбивали при каждом удобном случае.

В раздевалке застал Карла, успел потрепаться с ним о всякой ерунде, заодно предупредил, что завтра выходим в первую смену. Известие это здоровяка нисколько не обрадовало.

– Лучше и в самом деле в зенитчики записаться, – проворчал он.

Ну а дальше собралась вся группа, и Александр Малыш отправил нас с Максом тягать штанги и гири, а сам занялся студентами. Некоторое время спустя мы начали ассистировать ему, попутно отрабатывали приёмы и связки ударов, а затем дошло дело и до спарринга, коим обычно и заканчивались тренировки.

Сам Малыш всегда брал на себя роль рефери, судьями же на протяжении последнего месяца неизменно выступали операторы от аналитического дивизиона и профильной кафедры.

– Основным преимуществом задействования сверхспособностей во время рукопашного боя, – пояснил нам в своё время инструктор, – является возможность избежать каких-либо энергетических возмущений. Желаете знать, что это даёт? Во-первых, никто не распознает в вас оператора. Во-вторых, никто не определит ваше местонахождение дистанционно. И самое главное: противник не сможет предугадать ваши действия с помощью ясновидения.

Это был камень в мой огород. Если поначалу я реагировал на выпады Макса едва ли не инстинктивно, то по мере освоения им предложенной наставником техники оказался своего преимущества лишён. Да – сам тоже успел многому научиться, но, когда Бондарь до предела взвинчивал скорость, обычно уступал ему по очкам. Если, конечно, не подлавливал на контратаке, но случалось такое не столь уж и часто.

– Начали! – скомандовал Малыш, и я резко отпрянул в сторону.

Едва уловимым движением Бондарь приблизился и нанёс удар. Выгаданная мной фора позволила уклониться от выпада и ткнуть в ответ левой. Кулак наткнулся на блок, и я откинул себя назад кинетическим импульсом. Сработал не слишком чисто, и один из судей тут же поднял руку, сигнализируя об уловленном выбросе сверхсилы.

Дальше последовал обмен быстрыми ударами, каждый из которых вполне мог расщепить дубовую доску. Цели не достиг ни один, но в результате мне пришлось уйти в глухую оборону. Макс воодушевился и усилил напор, нарвался на прямой в голову и ответил крюком под рёбра, а дальше оплошал, и я успел перехватить его запястье, коротким доворотом корпуса придал ускорение и швырнул в стену. Бондарь приземлился на ноги и рванул к потолку, уйдя от удара ногой, который я нанёс в усиленном сверхспособностями прыжке.