Роберт Хайнлайн - Дорога славы [Дорога доблести]

– Ты мне так и не сказала, как же все-таки ваш народ в конце концов поступает с трупом.

– Во всяком случае, не хоронят. Это бы шокировало их до безумия. – Стар поежилась. – Даже меня, а уж я-то попутешествовала по Вселенным и научилась спокойно относиться почти к любому обычаю.

– Так что же?

– Примерно, как вы сделали с Игли. Применяют геометрическую вероятность и сплавляют его.

– А… Стар, куда делся Игли?

– Мне не догадаться, милорд. У меня не было возможности это высчитать. Может быть, те, кто делал его, и знают. Но я думаю, что они были еще больше застигнуты врасплох, чем я.

– Наверное, я туп. Стар Ты толкуешь о геометрии; Джоко назвал меня «математиком». Но я делал то, что было навязано мне обстоятельствами; я этого не понимал.

– Навязано Игли, вам следовало бы сказать, милорд Герой. Что получается, если подвергнуть какую-нибудь массу невыносимому давление, такому, что она не может оставаться там, где находится? Причем, не оставив ей ни одного пути отхода? Это задача для школьников по метафизической геометрии и древнейший прото-парадокс, касающийся непреодолимой силы и несдвигаемого тела. Масса эта охлопывается. Она выдавливается из своего мира в какой-то другой. Это часто именно тот способ, которым люди какой-либо Вселенной открывают Вселенные – но чаще всего таким ж. катастрофическим образом, какой вы навязали Игли; могут понадобиться тысячелетия, прежде чем они могут взять его под контроль. Долгое время это явление может кружить на периферии в качестве «магии», иногда срабатывая, иногда нет, иногда отражаясь на самом маге.

– И вы это называете математикой?

– А как же еще?

– Я бы назвал это колдовством.

– Да, безусловно. Как я сказала Джоко, у вас природный гений. Вы могли бы стать великим чародеем. Я с неловкостью пожал плечами.

– Я не верю в волшебство.

– Я тоже, – ответила она, – в вашем смысле. Я верю в то, что есть.

– Вот это я и хотел сказать. Стар. Не верю я во всякие фокусы-покусы. То, что случилось с Игли, – я имею в виду, «что, по-видимому, случилось с Игли» – не могло случиться, потому что это явилось бы нарушением закона сохранения массы-энергии. Должно быть какое-то другое объяснение.

Она вежливо промолчала.

Поэтому я выдвинул на прямую наводку надежный здравый смысл невежества и предрассудков.

– Знаешь, Стар, я не собираюсь верить в невозможное только потому, что я при этом присутствовал. Закон природы – это закон природы. Ты должна это признать.

Мы порядочно проехали, прежде чем она ответила:

– Если угодно милорду Герою, мир не таков, каким мы бы хотели его видеть. Нет, я заявила слишком категорически. Вероятно, он действительно таков, каким мы хотим его видеть. В любом случае, он таков, каков он ЕСТЬ. Le voila! [58]Внимайте ему, представляющему себя. Das Ding an sich [59]. Попробуйте его на зуб. Он ЕСТЬ. Ai-je raison [60]. Верно я говорю?

– Так я то же самое говорю! Вселенная есть как есть, и не может быть изменена всяким мухлеванием. Она действует по точным правилам, как машина.

Я заколебался, вспомнив наш старый автомобиль, который был ипохондриком. Он постоянно «заболевал», потом «выздоравливал», как только механик пытался его коснуться.

Я твердо продолжил:

– Законы природы не берут отгулов. Негуманность законов природы – это краеугольный камень науки.

– Это так.

– Ну так? – наседал я.

– Тем хуже для науки.

– Да… – Я заткнулся и поехал дальше молча, надувшись. Через некоторое время нежная ладонь опустилась на мое предплечье и погладила его.

– Какая сильная десница, – мягко сказала она. – Милорд Герой, можно я объясню?

– Давай, говори, – сказал я. – Если ты сможешь меня убедить, значит, ты можешь обратить папу римского в мормоны. Я упрям.

– Разве бы я выбрала вас в качестве своего рыцаря из сотен миллиардов, если бы вы не были упрямы?

– «Из сотен миллиардов?» Ты хочешь сказать миллионов, не так ли?

– Выслушайте меня, милорд. Потерпите. Давайте поступим, как Сократ. Я сформулирую вопросы на засыпку, а вы давайте на них простые ответы – и мы поймем, что к чему. Потом наступит ваш черед, а я буду глупой гусыней. Ладно?

– Пойдет, жми на кнопку.

– Очень хорошо. Итак, похожи ли обычаи в Доральском доме на обычаи вашей страны?

– Что? Ты же знаешь, что нет. Я еще не бывал ни разу так ошарашен с тех самых пор, как дочка проповедника провела меня на колокольню, чтобы показать мне Святого Духа. – Я смущенно хихикнул. – Я бы до сих пор краснел, но у меня зажигание перегорело.

– И все же главная разница между невианскими обычаями и вашими кроется всего лишь в одном постулате. Милорд, а ведь есть такие миры, в которых самцы убивают самок, как только та отложит яйца, – и другие, в которых самки съедают самцов, когда еще идет оплодотворение, – подобно той черной вдове, которую вы записали мне в сестры.

– Я не это имел в виду. Стар.

– Меня это не оскорбило, любовь моя. Оскорбление похоже на спиртной напиток: оно влияет на человека, только если применяется. А гордость слишком тяжелый багаж для моего путешествия; у меня ее нет. Оскар, показались ли бы вам такие миры более странными, чем этот?

– Ты толкуешь о пауках или о чем-то вроде. Не о людях.

– Я говорю о людях, каждые – доминирующая раса в своем мире. Высоко цивилизованных…

– Тьфу!

– Вы не станете говорить «тьфу», когда их увидите. Они так от нас отличаются, что их личная жизнь не может иметь для нас никакого значения. И наоборот, эта планета очень похожа на вашу Землю – однако ваши обычаи отбили бы у Джоко даже способность петь. Милый, в вашем мире есть обычай, уникальный для всех Вселенных. То есть для двадцати известных мне Вселенных, из тысяч или миллионов или тьмы невообразимых Вселенных. В известных двадцати Вселенных только на Земле существует этот изумительный обычай.

– Ты имеешь в виду войну?

– О, нет! В большинстве миров происходит война. Эта планета, на которой находится Невия, одна из многих, где убивают по-одиночке чаще, чем оптом. Здесь существуют Герои, и убивают тут от избытка страстей. Это мир любви и убийств, и как та, так и другие совершаются с веселым самозабвением. Нет, я имею в виду нечто гораздо более шокирующее. Не могли бы вы догадаться?

– Мм… коммерческое телевидение?

– Близко по духу, но далеко от цели. У вас выражение «древнейшая профессия». Здесь и во всех известных нам мирах она даже не самая молодая. Никто о ней и не слышал, и не поверил бы, если бы и услышал. Те немногие из нас, кто посещают Землю, не распространяются об этом. Да это ничего не значило бы; большинство не верят в сказки путешественников.

– Стар, ты что, хочешь сказать мне, что нигде больше во Вселенной проституции НЕТ?

– Во Вселенных, мой милый. Абсолютно.