Роберт Хайнлайн - Дорога славы [Дорога доблести]

Мы не тратили на них стрел, если не могли попасть наверняка, и шли зигзагом, чтобы воспользоваться всеми открытыми местами, которые мог предложить лес – что увеличивало опасность сверху. Однако лес был такой густой, что атаки с неба были не главной нашей заботой.

Я достал одну крысу, которая подошла слишком близко, и чуть не достал вторую. Нам приходилось тратить по стреле каждый раз, как они наглели; это заставляло других быть осторожнее. А раз, когда Руфо целился в одну из лука, а Стар готовила шпагу, чтобы подстраховать его, один из этих пакостных ястребов спикировал на Руфо.

Стар пронзила его прямо в воздухе в нижней точке его нырка. Руфо этого даже не видел; он был занят тем, что расправлялся с очередной крысой.

Насчет кустов нам волноваться не приходилось; этот лес был как парк: трава и деревья, без густых кустарников. Он был не так уж и плох, этот отрезок пути, только вот у нас стали подходить к концу стрелы. Заботясь об этом, я вдруг заметил кое-что другое.

– Эй, там, впереди! Вы сбились с курса. Срезайте вправо.

Стар показала мне курс, когда мы сошли с дороги, но держаться его было моей задачей; ее шишка направления действовала от случая к случаю, а Руфо был не лучше.

– Прошу прощения, милорд ведущий, – откликнулась Стар. – Уклон был чуточку крутоват. Я подошел к ним.

– Как нога, Руфо? – У него на лбу выступил пот. Вместо того чтобы ответить мне, он сказал:

– Миледи, скоро стемнеет.

– Знаю, – спокойно ответила она, – поэтому пора немного поужинать. Милорд муж, вон тот большой плоский камень впереди кажется мне подходящим местом.

Мне показалось, что она соскочила с зарубки, так же как и Руфо, только по другой причине.

– Но, миледи, мы намного отстаем от графика.

– И отстанем намного больше, если я снова не поухаживаю за твоей ногой.

– Лучше бы вам оставить меня, – пробормотал он.

– Лучше бы тебе помолчать, пока у тебя совета не спросят, – сказал ему я. – Я не оставил бы и Рогатого Призрака на съедение крысам. Так как нам это сделать, Стар?

Громадный плоский камень, торчащий, как череп, впереди среди деревьев, был верхней частью зарывшегося своим основанием в землю известнякового валуна. Я стоял на страже в его центре, а Руфо сидел рядом, пока Стар устанавливала защиту на главных и полуглавных румбах. Мне не удалось рассмотреть, что она делала, потому что приходилось смотреть в оба, что делается за ее спиной, держа стрелу в натяг и наготове вырубить или отпугнуть кого угодно, в то время как Руфо наблюдал за другой стороной. Однако Стар мне потом рассказала, что защита эта была вовсе не «магией», а вполне по плечу земной технологии, как только какой-нибудь светлый ум откроет основную идею – что-то вроде «электрифицированной ограды» без ограды. Так же, как радио – это телефон без проводов, но это сравнение, впрочем, не очень подходит.

Однако правильно же я поступил, что глазел вокруг изо всех сил, вместо того чтобы пытаться разгадать, как она устанавливает свой заколдованный круг; на нее бросилась единственная из всех встречавшихся нам крыс, которая не раздумывала о последствиях. Он (это был очень старый самец) ринулся прямо на нее, моя стрела, пролетевшая около ее уха, предупредила ее, и она прикончила его шпагой. Он был величиной с волка, с повыпавшими зубами и седыми усами, и, похоже, повредился умом, но даже с двумя смертельными ранами все еще был полон красноглазого, чесоточного бешенства.

Как только был установлен последний затвор, Стар сказала мне, что о небе можно больше не беспокоиться; защита ограждала круг и сбоку и сверху. Как говорит Руфо, если так сказала ОНА, то все. Руфо частично раскрыл складничок, пока наблюдал за лесом; я вынул ее хирургические инструменты, стрелы для каждого из нас и еду Мы поели вместе без всякой чепухи насчет слуг и господ, сидя или полулежа, а Руфо лежал пластом, чтобы дать ноге немного отдохнуть; Стар ухаживала за ним, иногда кладя ему пищу прямо в рот в стиле невианского гостеприимства. Перед этим она изрядно потрудилась над его ногой, а я в это время держал фонарь и подавал ей все необходимое. Она покрыла рану, перед тем как закрепить на ней повязку, каким-то бледным студнем. Если Руфо и было больно, он об этом умолчал.

Пока мы ели, стемнело, и невидимую ограду вокруг нас постепенно окружали глаза, мерцавшие в отблесках света, при котором мы ели; их было почти столько же, как в толпе в то утро, когда Игли съел самого себя. Большинство из них, как я рассудил, были крысы. Одна группа держалась особняком, отделившись с обеих сторон от других в круге; я решил, что это, должно быть, хряки; их глаза были выше от земли.

– Миледи любовь моя, – сказал я, – защита эта всю ночь продержится?

– Да, милорд муж.

– Хорошо, коли так. Тут слишком темно для стрел, и что-то трудно себе представить, как бы мы прорубили себе дорогу сквозь такую толпу. Боюсь, что вам придется снова пересмотреть свой график.

– Это невозможно, милорд Герой. Но забудьте об этих зверях. Отсюда мы полетим. Руфо застонал.

– Этого я и боялся. Вы же знаете, что у меня от этого морская болезнь.

– Бедный Руфо, – мягко сказала Стар. – Не бойся, дружище, у меня есть для тебя сюрприз. Как раз для такого случая, как этот, я купила в Каннах драмалина, того средства, знаешь, которое спасло высадку в Нормандии там, на Земле. Или ты, может быть, не знаешь?

Руфо ответил:

– «Не знаешь»? Я УЧАСТВОВАЛ в той высадке, миледи, и у меня аллергия к драмалину; я кормил рыбок всю дорогу до плацдарма «Омаха». Худшая из всех моих ночей. Ха, да я лучше оказался бы ЗДЕСЬ!

– Руфо, – спросил я, – ты и вправду был на плацдарме «Омаха»?

– Черт возьми, конечно, босс. Я задумывал все операции Эйзенхауэра.

– А почему? Тебя же та схватка не касалась.

– Вы могли бы спросить себя, почему вы оказались в этой схватке, босс? В случае со мной это были французские девочки. Такие земные, раскованные, и всегда приветливые, и готовые подучиться. Помню я одну маленькую мадемуазель из Армантьера, – он произнес название без ошибки, – которая была не… Стар прервала его.

– Пока вы тут оба предаетесь холостяцким воспоминаниям, я схожу подготовлю снаряжение для полета. – Она встала и отошла к складнику.

– Давай дальше, Руфо, – сказал я; мне было интересно, как далеко он зайдет в этот раз.

– Не буду, – сердито сказал он. – Это не понравилось бы ей. Уж я-то знаю. Босс, вы самым распроклятым образом влияете на Нее. Изысканнее с каждой минутой, а на Неё это совсем не похоже. Не успеешь оглянуться, как Она подпишется на «Vogue» [67], а там уж и сказать нельзя, до чего дойдет. Не понимаю, не из-за вашей же это внешности. Это я не в обиду.

– Не обидишь, не бойся. Ладно, расскажешь в другой раз. Если сумеешь вспомнить.