Павел Кучма - Работа над ошибками

– Конечно-конечно! – виновато произнесла Надя, – Алена иди на кухню и достань, пожалуйста, посуду, а мы с папой сейчас подойдём.

После того, как дети ушли, прикрыв за собой двери, он посмотрел на жену и произнёс:

– А что Агата Владимировна сказала по поводу детсадовской няньки?

– Ничего не сказала! Делеора Владиленова точь-в-точь передала всю суть разговора, и там даже идиот с сорока семью хромосомами поймёт, что ты поглумился.

– Ясно, – со вздохом то ли облегчения, то ли печали произнёс он.

– В том и дело, Слава, что мама, переговорив с Делеорой Владиленовной, поняла, что это была шутка и тактично послала её. А меня вызвала к себе для того, чтобы предупредить, что с такими людьми как заведующая детсадом шутить нельзя, потому что в будущем это может аукнуться. А я так облажалась, – грустно произнесла Надя. – Представь её лицо, когда я вывалила ей весь этот шлак про Изоль… про твою коллегу по работе.

– И как она отреагировала?

– Крайне негативно, – наморщив нос, произнесла Надя. – Я около получаса выслушивала её нотации и ценные жизненные советы. Слава, у мамы послезавтра юбилей, я прошу тебя, мы должны поехать на дачу и показать, что мы примерная, крепкая и любящая семья. Ты же знаешь, что у мамы слабое сердце, не дай Бог, она себе, что-то напридумывает, второй инсульт она не переживёт.

Ему хотелось встать и, опираясь на свой авторитет главы семьи, заявить, что пусть хоть трава не растёт, но они никуда не поедут, но учитывая сложившуюся ситуацию, заложником которой он был, ему нужно было каким-то образом под неё подстраиваться. Он не знал, что ему делать, потому что на одной чаше весов был вещий сон, который показал ему, что ехать ни в коем случае нельзя, а с другой – семейный скандал, который мог закончиться разводом.

С кухни раздался голос Алёнки:

– Мам, пап, пойдёмте ужинать!

Он встал с пола, подошёл к Наде и, взяв её за руку, проговорил:

– Надюшь, давай поговорим об этом позже? И так голова трещит от всей этой нездоровой канители.

– Хорошо, – взяв его за руку, ответила Надя и вышла вслед за ним из комнаты.

Ужин выдался на славу. Надя приготовила настолько густой и наваристый борщ, что в нём могла стоять ложка, а к борщу испекла его любимые мягкие и воздушные пампушки с чесноком. Когда Надя наливала в глубокую тарелку борщ, его живот злобно зарычал, словно голодный пёс. Он завороженными глазами следил, как жена аккуратно, чтобы не пролить драгоценные капли, исходящей паром, и одуряюще пахнущей буро-красной субстанции в тарелке, ставит её перед ним на стол. А когда Надя достала из духовки противень с пампушками, он чуть не захлебнулся, вмиг выделившейся слюной.

Схватив горячую пампушку, он быстро её разломил и, прижав к носу, вдохнул тёплый и ароматный запах свежеиспечённого хлеба, с дурманящими нотками чеснока, закрыв глаза от удовольствия. Вдохнув полной грудью, он быстро выпустил воздух из лёгких и, затолкав целую пампушку в рот, принялся жадно рвать её зубами. Усилено работая челюстью, он плюхнул в тарелку ложку сметаны, присыпал верхушку красным жгучим перцем, быстро размешал и отправил в рот.

Первую тарелку он проглотил, не жуя, не ощутив и намёка на сытость. Надя даже не успела налить борщ детям, когда он вскочил и протянул ей пустую тарелку. Надя, посмотрев на мужа обалделыми глазами, налила борща в тарелку, чуть ли не с горкой. Не дожидаясь, пока она поставит тарелку на стол, он выхватил её из рук жены и, проделав тот же алгоритм действий со сметаной и перцем, умял её за несколько минут. Мякотью пампушки, он вымазал остатки борща на дне тарелки и, отправив её в рот, ощутил, что на этот раз – в желудке, что-то побывало.

Надя рассмеялась, а затем спросила:

– Господи, Слава, да я первый раз, за всё то время, сколько тебя знаю, вижу у тебя такой аппетит!

Он прожевал пампушку и, проглотив её, сказал:

– У меня нет слов, чтобы описать насколько это вкусно. Это восхитительно! Это Божественно! Давно я так вкусно не ел.

– Ты, серьёзно? – весёлым голосом сказала Надя. – Да я то же самое готовила на прошлых твоих выходных, но тогда ты только поковырялся в тарелке, как проктолог в одном месте, не к столу будет сказано, и даже полпорции не осилил, а сейчас уже две проглотил, как крокодил.

Он слегка стушевался и взволновано просмотрел на жену. В сознание вновь пробралась гадкая мысль, что он совершенно не помнит вчерашний день. Спроси жена его о каких-то подробностях вчерашнего дня, и он не сможет ей ответить ровным счётом ничего. Даже вкус борща, который он ел на протяжении всей семейной жизни, и который, со слов Нади, она готовила несколько дней назад, был, как будто вычеркнут вкусовыми рецепторами его языка из памяти. В очередной раз, уверив себя, что это от перенапряжения психики и физической усталости, он улыбнулся жене и, протянув ей, пустую тарелку, произнёс:

– Наденька, Солнышко, можно добавки, только на этот раз больше юшки.

Надя, польщённая его словами, о её кулинарном таланте, вспорхнула со стула аки пчёлка с цветка и, схватив пустую тарелку, наполнила её исходящим паром борщом, тщательно выцеживая наваристую юшку.

– Да на здоровье, Слава! – довольно произнесла Надя. – И как только в тебя столько помещается?

Третью порцию он ел медленно и степенно, смакуя свекольный привкус борща, насыщенный природными сахарами красного корнеплода, растягивая удовольствие, задерживая юшку во рту и, давая возможность вкусовым рецепторам языка вспомнить и привыкнуть к этому забытому вкусу. Каждую пампушку он разламывал и, вдыхая дурманящий запах свежеиспечённой пшеницы, отправлял в рот, слизывая с пальцев остатки чесночного соуса, которым Надя обмазывала верхушки хлебобулочных изделий.

После борща с чесночными пампушками, Надя заварила травяной чай и достала из холодильника полуторакилограммового короля шоколадных кондитерских изделий – трюфельный торт, отчего кухня наполнилась ароматом кофейных зёрен. Детвора завизжала в предвкушении гастрономического удовольствия.

После ужина Надя уложила детей спать и ушла в ванную комнату, а он с отяжелевшим животом, еле-еле дополз до спальни, где увалился на кровать и стал думать, как тактично сказать Наде о том, что в этом году для их семьи день рождение бабушки Агаты отменяется. Рассказать Наде о своем сне он не решался, понимая, что жена не воспримет вещий сон, как предлог не ехать на юбилей своей матери. В первой половине дня, он решительно был настроен, не ехать на дачу к тёще и не пускать туда жену с детьми, вплоть до скандала, но после общения с детворой и душевного ужина в кругу семьи, ругаться с Надей совершенно не хотелось. Он и так был виноват перед ней, закрутив роман на стороне.