Павел Кучма - Работа над ошибками

Даже у Нади, у которой были стальные нервы, которая всегда была спокойной и рассудительной, частенько эти нервы сдавали, и она начинала ругать Руслана, приговаривая: «Господи, Руслан, да когда ты уже повзрослеешь и станешь хоть чуть-чуть самостоятельнее – это же кошмар какой-то»! Но после того, как Руслан подрос, ситуация мало в чём изменилась. Если раньше мальчик просто смотрел осоловелыми глазами, на суетящихся вокруг него родителей, не прилагая никаких усилий, чтобы им помочь, то со временем, когда он чуть повзрослел, ко всему ещё добавились: вечно «кислая мина» на лице и бесконечное нытьё, напоминающее мычание коровы. В целом же мальчишка был хорошим, за исключением утренних подъёмов и сборов. Воспитатели никогда на него не жаловались, а во дворе и в детском саду у него было много друзей, с которыми он легко играл и общался.

Он провёл рукой по пледу, которым была заправлена кровать Алины, и приподнял матрац у изголовья. Как он и ожидал, на дне кровати лежало несколько обёрток от шоколадных батончиков.

– Ха! – на его лице появилась огромная улыбка, растянувшаяся чуть ли не до ушей.

Надя была сторонником здорового образа жизни и здорового питания, поэтому в семье был строгий запрет на всевозможные сладости, особенно на шоколад и конфеты. Исключение составляли лишь батончики мюсли, которые она выдавала детям несколько раз в день. По великим праздникам Надя покупала небольшой торт или пирожные. Он даже язвил одно время, что у них в семье, как в годы Великой Отечественной войны скоро появятся продовольственные карточки, поэтому тайком от жены покупал детям сладости. Но после того как у детей стали портиться зубы и каждый поход к стоматологу сопровождался плачем и кругленькой денежной суммой, он прикусил язык и признал, что жена была права.

При этом Надя не ограничивала рацион детей сладкими продуктами, просто акцент делался на натуральные продукты, содержащие природные сахара и фруктозу – свежие фрукты, сухофрукты, ягоды, орехи и мёд.

Но дети они ведь и есть дети, им разве растолкуешь и объяснишь, что к чему. Если взрослые говорят, что этого делать нельзя, в мозгу ребёнка моментально срабатывает сигнал, что это сделать нужно. Вот поэтому Алина, как все её друзья и одноклассники, бегала со всеми на большой перемене до ближайшего магазина, и на карманные деньги покупала себе всякую гастрономическую ерунду под названием – детские «радости». Иногда Алина приносила эти «радости» домой и тайком от родителей удовлетворяла свои гастрономические пристрастия. Но, несмотря на свою аккуратность, иногда оставляла после себя следы преступления в виде обёрток под матрацем, в шкафу среди одежды или в мусорном ведре.

Он знал о тайных пристрастиях своей дочери, но ни в коем случае не собирался сдавать её маме. Хотя догадывался, что Надя, как и он, иногда находит улики, но так же относится к этому с пониманием. Наоборот они всегда старались не ругать детей и не давить на них своим авторитетом. Поэтому Надя частенько проводила с детьми воспитательные беседы в целях профилактики, а он старался ко всему подходить с юмором, обращая всё в шутку.

После того, как он в очередной раз находил обёртки от сладкого, он серьёзным, но в тоже время дурашливым тоном говорил дочери, что если она будет, есть много сладкого, у неё выпадут зубы, тогда мальчишки не будут её любить и целовать. Алина прекрасно понимала, что отец знает о её проделках, но по отцовскому тону и мимики его лица видела, что он подшучивает над ней, пытаясь больше подразнить, нежели отругать. Поэтому она принимала условия игры: сперва, демонстративно закатывала глаза, а затем, глубоко вздохнув, говорила, что зубы можно вставить, а любовь мальчишек, а уж тем более их поцелуи ей и даром не нужны.

Он всегда смеялся и хлопал в ладоши после её слов, но затем делал серьёзное лицо и уже строгим голосом говорил, что если мама узнает, вряд ли всё обойдётся очередной воспитательной беседой. Алина насупившись, давала очередное обещание так не делать. Но через время всё повторялось вновь – он находил обёртки и брал с дочери очередное обещание.

Он так глубоко погрузился в свои мысли и воспоминания, что не заметил, как в дверном проёме детской комнаты появилась Надя. Она постояла какое-то время, глядя на то, как он держит обёртку от шоколадного батончика в руке и улыбается. После чего спросила:

– И что ты улыбаешься, когда плакать надо?

А? – от неожиданности он чуть не подпрыгнул на месте. Бросил в сторону жены испугано-виноватый вид, будто она поймала его с поличным на месте преступления, и застыл, как вкопанный.

– Ох, уж эта Алина. Сколько не говори, всё равно без толку, – сказала Надя, войдя в комнату, и забрав у него из руки обёртку.

– Да, ладно, Надя, – сказал он, чувствуя, как краска заливает его лицо от чувства вины перед дочерью, за то, что сдал её с потрохами.

– Вот тебе и ладно! В следующий раз сам поведёшь её к стоматологу, мне последнего раза надолго хватило, – после этих слов Надя подняла руку и провела ладонью над головой.

– Хорошо, Надюш, если надо я схожу с Алиной к стоматологу, а перед этим поговорю с ней.

– Знаю я твои беседы. Хиханьки да хаханьки, ничего серьёзного.

– Обещаю! Серьёзно с ней поговорю, – сказал он и обнял Надю, нежно поцеловав в лоб.

– Обещалкин, – с игривой надутостью сказала Надя, – ты кушать будешь?

– А что у нас сегодня в меню? – с дурашливо-серьёзным видом спросил он.

– Овсянка, сэр! Со сливочным маслом и мёдом.

– Звучит заманчиво и очень вкусно. Конечно же, буду.

Он поцеловал Надю в губы, поднял на плечо и вышел с ней из детской. Надя демонстративно сопротивлялась, визжала и хлопала его ладонями по спине.

Он доедал вторую тарелку овсяной каши, когда Надя, нарушив молчание, спросила:

– Слава, что это было?

Он растянул набитый кашей рот в улыбке и с гордым видом произнёс:

– Исполнение супружеского долга в соответствии с условиями брачного контракта!

– Я про другое, – наморщив нос, сказала Надя, – за что ты просил прощение?

Улыбку как ветром сдуло с его губ. Он перестал жевать и с усилием протолкнул в пищевод остатки овсянки. Опустив глаза, и наморщив нос, он произнёс:

– Да так… приснился очень страшный сон. А главное настолько реалистичный, что я на время, после пробуждения, потерял чувство реальности.

– Ну, сейчас-то всё в порядке?

– Да, всё нормально, – ответил он, стараясь не встречаться взглядом с Надей.

– Точно? – спросила Надя и, не давая ему возможности ответить, продолжила. – Слава, да на тебе лица не было, когда ты вбежал в кухню.

– Не переживай. Всё в порядке, – по-прежнему не смотря в глаза жене, ответил он.