Сергей Костин - Повелители Тьмы

На самом деле всё оказалось гораздо прозаичнее. Мы были в желудке.

– Файон, это же…

– Спасибо, Пьер, но я уже знаю!

– И…?

– Без понятия!

На этот раз судьба преподнесла мне интересный сюрприз. Нас просто напросто проглотили. Неприятное известие, но ничего не поделаешь.

– Файон, мои сапоги начинают, кажется разлагаться!

Я посмотрел на свою обувку и увидел, что она тоже начинает понемногу облезать, о чём и доложил другу.

– Оно начинает нас переваривать.

Пьер икнул, что служило верным признаком того, что он немного взволнован, и сообщил мне:

– Я не хочу быть переваренным.

Я не успел согласиться с ним, как почувствовал, что тело, в котором мы находились, закачалось и пришло в движение.

– По-моему, оно собирается отправиться на прогулку! – Пьер ещё раз икнул, что являлось верным признаком того, что волнение полностью покинуло его могучее тело.

– Пьер, – обратился я к другу трагическим голосом, – мне кажется, что ты умрёшь первым.

– Это почему?

– Потому что ты аппетитнее, а эти твари… я увернулся от ладони варркана и закончил,… очень любят толстеньких варрканчиков.

– Ты сам-то хоть имеешь преставление, что это такое? – спросил Пьер, немного огорчённый своим промахом.

– Не знаю, что это такое, но уверен, что оно очень большое и прожорливое и скоро начнёт выделять желудочный сок, от которого могут испортиться наши причёски.

Пьер старательно обдумал мои слова и заявил:

– Тогда давай выбираться отсюда побыстрее!

– А я не знаю, что ты расселся?! Оружие у нас есть, и я не знаю, какой желудок может устоять против этой приправы. Кстати, у тебя скоро штаны переварятся.

Минуту спустя мы добрались по скользкому полу до стенки, по которой уже действительно сочилась вязкая жидкость.

– Ещё немного, и нас затопит, – Пьер, как всегда, оказался пессимистом.

Я не стал отвечать на дурацкие замечания.

– Думаю, что в этом месте будет как раз.

– А почему именно здесь? – поинтересовался варркан.

Я посмотрел на его добродушное лицо и не понял, что он хотел этим сказать. Но ответ был дан в той же форме, что и вопрос.

– Отсюда есть только два выхода. Один, через который мы пришли. А второй, вон там, если хочешь, попробуй им воспользоваться.

Пьер воспользоваться им не захотел, и мы после небольшой перебранки занялись делом.

Я немного отстранил Пьера в сторонку, примерился и рубанул "Лучшим" со всей силой, на которую был способен. Пещера моментально подпрыгнула, а в следующее мгновение понеслась гигантскими скачками. Нас швырнуло на пол, и у меня хватило ума только на то, чтобы защитить открытые участки кожи от брызг желудочного сока.

Но, насколько я понял, мой удар был результативным – в рваную дыру проник луч света. Теперь необходимо было немного расширить эту дверь, и я крикнул Пьеру, чтобы он мне помог.

Я привстал на ноги, а Пьер встал на колени и уцепился за мои ноги. Положение было не очень-то удобным, но выбирать не приходилось. Рискуя каждое мгновение свалиться, я стал отчаянно работать мечом, потому что, несмотря ни на что, положение в желудке меня не устраивало.

"Лучший" поработал на славу, кусок мяса отвалился вместе с торчащими во все стороны костями, и я вывалился наружу, моля бога не попасть под тушу раненого существа. Меня подбросило вверх, шмякнуло о землю, и на одну секунду я потерял сознание.

Когда же я пришёл в себя, то увидел фантастическую картину.

Огромное существо вприпрыжку неслось по улице, а из его бока вылетал Пьер. Он врезался носом в землю и пропахал добрых двадцать шагов в том же положении, в каком и приземлился. Существо, поднимая тучи пыли, уносилось по улице и вскоре скрылось за домами.

Если я немного понимаю в биологии, то ему не придётся слишком долго носиться по мёртвому городу. Скорее всего, оно умрёт с голоду.

Перевернув друга на спину, я невольно поморщился. Даже я не смог бы так отделать его нос. Неприятное зрелище, словно лицо причёсывали металлической щёткой.

– Я ещё жив?

Если спрашивает, значит жив.

– Как я? – Пьера очень интересовало его самочувствие, и я поспешил его успокоить.

– С тобой всё в порядке, но в этих штанах тебе больше нельзя показываться в приличном обществе.

Пьер Абан пришёл в себя гораздо быстрее, чем я думал. Скорее всего, для него было не в диковинку пахать носом землю. Что касается штанов, то их пришлось немного укоротить.

Точно так же, как и наши сапоги. Посмотрев друг на друга после небольшой штопки, мы долго смеялись. Мы были похожи на пионеров в коротких штанишках и полуботинках. Вообще-то я смеялся больше Пьера, потому что у меня не болел нос.

– Ну, что теперь скажешь? – спросил я друга, когда весёлость прошла и наступила пора осмысления.

Пьер ответил, как всегда, философски:

– Если в этом городе есть такие гиганты, то должны быть и поменьше, те, которыми он мог бы питаться.

– Ты хочешь сказать, что нелюди кушают нелюдей? Это нереально!

– На всех нелюдей человечины не напасёшься. Ты забываешь, что это обособленная земля и нормальной пищи тут просто нет.

Моё сердце неприятно сжалось при мысли об Илонее. Она могла встретиться здесь с кем угодно…

– Файон, не бери всю эту чепуху в голову.

Мы все равно найдём её.

Я резко повернулся к Пьеру.

– Теперь-то я уверен, что не говорил сам с собою вслух!

Пьер безразлично дёрнул плечом:

– Мы с тобой так давно вместе, что не знать, о чём ты думаешь, просто свинство. У тебя разве не так?

– Может быть, ты и прав, – вздохнул я и тут же Забыл обо всех своих подозрениях.

Мы шли по этому бесконечному серому городу уже несколько долгих однообразных дней.

По пути нам никто не попадался, и не с кем было перемолвиться словом. Время тянулось среди серости домов и сухого праха умершего города…

Пьер давно уже бросил все попытки разговорить меня, а я устал объяснять ему, что моё настроение не годится для разговоров. Мы брели, взвинченные от вынужденного бездействия, и я который раз убеждался, как правы были волшебники Корч, когда настаивали на том, чтобы варрканы всегда действовали по-одиночке.

Меня буквально выводила из себя маячившая впереди спина Пьера, и я был уверен, что он испытывает по отношению ко мне точно такие же чувства. Но я был рад, что вслух никто не выражает своих мыслей. Все преходяще; когда-нибудь такое положение вещей должно измениться, и тогда…

– О Пьер, кажется, нас встречают!

Пьер, который в это время шёл за мной и был в отключке, встрепенулся, и я снова узнал в нём личного телохранителя короля: блеск в глазах, губы сжаты, ну чистый терминатор. Он встал рядом со мной и присоединился к наблюдению за встречающими.

Если бы я не был уверен, что меня здесь никто не знает, то подумал бы, что эта встреча запланирована заранее.