Дина Лампитт - Ускользающие тени

— Я должен вести себя решительно, — в конце концов произнес Георг. — Я должен сообщить матери, что хочу жениться на тебе, и потребовать, чтобы новость о нашей помолвке была как можно скорее оглашена.

Сара опустила голову:

— Думаю, такая новость вызовет настоящую сенсацию.

Король покачал головой:

— Многие давно ожидают ее.

— Да, леди Баррингтон уже обо всем известно. Знаете, что она сказала мне при нашей последней встрече?

Его величество усмехнулся, и его лицо сразу стало юным и беспечным:

— Нет, а что?

— Не знаю, слышали вы или нет, дорогой, что она знаменита своей спиной прекрасной формы, которой она невероятно гордится?

— Я видел ее и сказал бы, что эта спина занимает только второе место в Лондоне.

Сара попыталась изобразить смущение:

— В самом деле? Тогда кому же принадлежит самая лучшая?

— Забыл, — с улыбкой произнес король.

— Ну так вот, мой милый насмешник, входя в Салон во время прошлого визита, она столкнулась со мной в дверях и сказала: «Дорогая леди Сара, позвольте мне пройти вперед, ибо вы никогда не будете иметь такой возможности полюбоваться моей спиной».

Его величество рассмеялся:

— Вот это да! И что же ответили вы? Должно быть, эти слова оказались для вас маленькой неожиданностью.

— Да, но они свидетельствовали о неприязни. Которую я обязательно преодолею.

Поднявшись, он помог своей возлюбленной встать и подсадил ее на гнедую кобылу, которую лорд Илчестер недавно вернул в Холленд-Хаус. Сара Леннокс наклонилась в седле и поцеловала Георга, возвышающегося рядом с конским боком, а потом еще долго смотрела, как он взбирается на собственного коня и рысью удаляется по лесу, по которому уже пролегли удлиненные тени. Вздрогнув от ледяного, неведомо откуда налетевшего ветра, она повернула лошадь и направилась к дому, радуясь возможности укрыться там в безопасности.

Король ехал неторопливо, желая оттянуть самый трудный разговор в своей жизни. Сдерживая коня, он обдумывал фразы, ответы, доводы для своего наставника и громко произносил их, готовясь к словесному поединку. В глубине своей души, управляемой знаком Близнецов, под которым он родился, его величество был способен отделить суждения от своих эмоций и знал, что именно мог бы отвечать ему граф Бьют. За Сарой действительно стояли важные политические силы в лице Генри Фокса — этим фактом нельзя было пренебречь.

«Но я люблю ее», — возражал один из Близнецов, обитающих в душе его величества. «Подумай о народе», — наставлял другой.

Таким образом, ко времени прибытия в Кенсингтонский дворец король Англии пребывал в состоянии мучительной раздвоенности, не зная, какому совету последовать. Такова уж была особенность его зодиакального знака, и король не раз страдал от нес.

— Явился, — произнесла принцесса Августа Уэльская, стоя у окна и выглядывая под прикрытием шторы во двор рядом с конюшней. — Он уезжал почти на весь день, и наверняка к этой потаскухе. Надо сегодня же прекратить это, милорд Бьют. Я больше ни дня не вынесу эти отвратительные выходки.

— Мадам, — печально ответил граф, — весьма вероятно — и я умоляю вас прислушаться к моим словам, — что сейчас его величество останется непреклонным. Я не сомневаюсь, что он искренне любит эту скверную девчонку, так что есть вероятность, что ваш сын сможет настоять на своем.

Августа застонала:

— С каких это пор в Англии королевами стали англичанки? Этому не бывать! Я уже выбрала Шарлотту Мекленбургскую, тихую как мышка, которая будет послушно делать все, что ей прикажут, и кончено! Если Георг попробует настаивать, я не отступлю ни на шаг!

Если бы он не понимал, что без благосклонности принцессы он вновь станет нищим шотландским дворянином, безуспешно стремящимся вверх по лестнице власти, Бьют мог бы возмутиться и спросить свою длинноносую любовницу, неужели для нее ничего не значат желания сына, и заявить, что Англии сейчас необходима королева, родившаяся на английской земле. Однако Бьют не принадлежал самому себе, чтобы высказывать собственные взгляды, поэтому отважился возмутиться только мысленно.

— Я сделаю все возможное, — пообещал он, кланяясь и стараясь выглядеть любезным и достойным, как делал всегда.

— Вы должны это сделать! — с резким немецким акцентом произнесла Августа. — Бьют, вы просто обязаны. От этого зависит будущее не только одной страны.

Пока граф подкреплялся доброй порцией бренди, готовясь к решительному сражению, дверь его кабинета распахнулась, и, к своему изумлению, Бьют увидел стоящего на пороге короля. Тот явился без предупреждения, на его одежде еще виднелись следы поездки.

— Милорд, мне необходимо побеседовать с вами, — без предисловий начал он.

— Разумеется, ваше величество. Я весь к вашим услугам.

Его величество вошел в комнату, захлопнув за, собой дверь.

— Садитесь, прошу вас, — произнес он и сам опустился в кресло перед камином, который в комнате графа всегда горел по вечерам, независимо от погоды и времени года.

— Полагаю, ваше величество, — заговорил Бьют, решив перехватить инициативу, — предметом вашего разговора будет леди Сара Лсннокс.

Георг сначала густо покраснел, затем постепенно его щеки покрыла бледность.

— Да, — хрипло ответил он.

Очевидно, сейчас были бы бесполезны любые увещевания и угрозы. Для графа Бьюта пришло время вспомнить одну из множества своих ролей — роль почтенного отца семейства, надежного поверенного, друга, обладающего почти божественной мудростью.

— Я просил ее руки, — кратко объяснил король, — и намерен жениться на ней.

Его наставник рухнул в кресло, его челюсть подрагивала, придавая ему слегка глуповатый вид.

— Что вы сделали? — недоверчиво переспросил он.

Наблюдая за ним, Георг на мгновение почувствовал искреннее злорадство мятежника. Ибо на протяжении бесчисленных лет он считал графа «рыцарем без страха и упрека», богоподобным существом, возлюбленным защитником, возведенным на пьедестал и окруженным обожанием. Теперь же впервые король заметил, что божество оказалось на глиняных ногах, что Бьют со своим приоткрытым в изумлении ртом выглядит так же глупо, как любой другой человек. В странных лабиринтах мозга короля совершались необратимые изменения.

На свое счастье, Бьют быстро оправился от удара:

— Я желаю вам всего наилучшего, ваше величество, и буду молиться за вас и вашу страну.

Георг проницательно взглянул на него:

— Вы полагаете, что она нуждается в молитвах?

— Ваше величество, я рискую повториться, но напомню вам то, о чем предупреждал еще восемнадцать месяцев назад: брак с леди Сарой невозможен. Если такое случится, особа Генри Фокса станет неприкосновенной. Вы сами должны это понимать. Боюсь, это как раз тот случай, когда вам придется выбирать между собственным счастьем и благом народа.