Эрик Поладов - Убийство ценою в жизнь

Отчёты, полученные Педро из рук работника лаборатории, говорили о том, что вирус уже применён. Более четырёх лет назад его распространение начали в крупнейших городах Португалии, и в первую очередь в Лиссабоне. Образцы вируса добавляли в средства для мытья посуды в заведениях общественного питания и в водонапорные башни.

С момента начала испытаний вируса стал наблюдаться резкий рост уровня смертности. Все информационные агентства рассказывали о неизвестной форме вируса. Предположительно, новая форма птичьего гриппа, который мутировал. Власти приняли решение изъять с прилавков все мясные товары местных птицефабрик и обновить поголовье при помощи импорта кур из Бразилии. За три года население Португалии сократилось на 16,8%. Параллельно отмечали резкой рост уровня дохода среди населения, и это несмотря на то, что границы были закрыты в целях сдерживания вируса от проникновения на новые территории, из-за чего пострадала и экономика Португалии. Прежний объём богатств перераспределялся между меньшим количеством людей, чем это было раньше. Благосостояние португальцев заметно выросло.

По результатам эксперимента напрашивался вывод, что биологическая атака была частью не только политического, но и экономического эксперимента, целью которого являлось определение оптимальной численности населения для конкретной территории.

В своей статье Педро написал о том, насколько логичным выглядит предложение лидеров Китая, Индии и Индонезии сократить количество голодных ртов. Учитывая накаляющуюся обстановку в демографическом вопросе, которая достигает критической отметки по всему миру, закон «Об ограниченном воспроизводстве населения» многие страны рассматривают как вполне реальный и наиболее доступный инструмент для разрешения возникшего кризиса. Ради предотвращения перенаселения своих стран власти готовы идти на подобные меры и запретить своим гражданам рожать детей. Такая мера уже кажется вполне реальной, так как в качестве прецедента имеется действующий закон на территории Китая, чей опыт уже переняли Индия с Индонезией, которые столкнулись с проблемой перенаселения раньше других, так как численность граждан была высокой и без того, а после повсеместной заморозки гена старения, проблема обрела по истине гомерические масштабы.

Завершив черновой вариант статьи, Педро мельком просмотрел файлы, которые прислали ему из Эр-Рияда. Анализируя содержание похищенных с военной базы документов, возникали предположения относительно того, что такое же испытание вируса (но направленного теперь на совершенно другой набор генов) грядёт на Ближнем Востоке. Этот регион практически подобрался к максимальному количеству людей, которых государства смогли бы прокормить. Если рост населения не прекратится, то в скором времени может произойти очередной миграционный кризис, который на этот раз рискует стать глобальным.

Спустя трое суток по всем ведущим мировым телеканалам и информагентствам сообщили о гибели Педро Гонзалеша – одного из самых успешных независимых журналистов-расследователей во всём мире. Его тело нашли в ванной собственного дома. Согласно официальным результатам вскрытия, смерть наступила от сердечного приступа. В том же году Педро Гонзалешу была присвоена премия в категории «Лучший независимый журналист» посмертно.

Статья об испытаниях биологического оружия в Португалии так и не вышла.

Конец семидесятых выдаётся адским для Европы. Вопрос о принятии закона «Об ограниченном воспроизводстве населения» уже не стоит. К этому готовы прибегнуть все страны Евросоюза. На последнем собрании Европейского совета все страны до последней подтвердили свою солидарность в отношении принятия закона. Каждая из стран-участниц ЕС обязалась в ближайшее время объявить о максимально допустимом количестве граждан, которое она будет готова содержать. Также во время встречи главы государств условились, что любой ребёнок, рождённый сверхустановленной нормы, будет подвержен процедуре кремации.

В Мадриде наблюдалась та же ситуация, что и по всей Европе. Новость о возможном запрете на право рожать ещё в прошлом году вызвало массовое стремление европейцев как можно скорее родить себе ребёнка, чтобы успеть, пока закон не вступил в силу. Вся Европа переживала бум рождаемости. Все хотели успеть стать родителями, но и никто не хотел позволить кремировать своего ребёнка, который едва успеет появиться на этот свет.

Один одиозный комик из Австрии даже позволил себе пошутить на тот счёт, что в Европе не осталось небеременных женщин. Он был почти что прав. Немногие женщины отказались от планов забеременеть. У кого-то уже были дети, кому-то мешало материальное положение. В любом случае процент таких женщин был очень невелик, особенно учитывая тот факт, что в семидесятые годы около 87% женщин в Европе были детородного возраста.

В каждом городе было объявлено о предельно допустимой цифре. Население Мадрида может вырасти до 15 254 102 человек. Ни на одного больше. Так решили власти.

Позволить кремировать своего ребёнка – страшнее любого кошмара для Рауля и Паолы Видаль. Паола находилась на девятом месяце. До срока оставалось ещё три недели и в роддом её пока отказывались брать. Но вот только попадёт ли она туда вообще? В теперешние дни попасть в родильное отделение вообще стало чудовищной проблемой. Родильные дома переполнены. Вызывать акушеров домой и рожать на месте стало обычной практикой.

Ещё три недели до родов, но мысль о том, что их малыш может родиться позже вступления в силу запрета, не позволяла Раулю и Паоле просто сидеть и ждать. Последние шесть дней их главным занятием оставалось провоцирование преждевременных родов. Рауль принёс из аптеки очередную порцию антигестагенов.

– На этот раз гинепристона не было – сказал Рауль, обращаясь к Паоле. Он подошёл к раскрытому дивану, протянул жене два пузырька и произнёс:

– Дали гинестрил и мифепристон.

Он решил умолчать о том, что в аптеке вообще перестали появляться необходимые им препараты, а то, что удалось достать, пришлось взять по тройной цене у перекупщиков.

– Всё равно от гинепристона толку не было – с тяжёлым вздохом ответила Паола.

Они познакомились, когда Раулю был тридцать один год, а Паоле – пятьдесят четыре. Разницу никто не увидит. Во время первого свидания они сами понятия не имели, какая возрастная пропасть между ними. В биологическом смысле им было по двадцать пять. Они долгие восемь лет планировали и обустраивали свою совместную жизнь, стремясь обзавестись респектабельным жильём и добиться материальной устойчивости, чтобы завести ребёнка в комфортных условиях. Но их планы нарушил набирающий обороты демографический кризис и закон, который скоро запретит рожать совсем.