Александр Смирнов - Опричник

– Так и Федор тоже один пытался. Видишь, чем это закончилось в прошлый раз.

– Так, может, обойдется.

– Обойдется. – Сказала Настя. Взяла супницу и направилась на кухню. В дверях, повернулась. Пристально посмотрела на Сашкова и произнесла, замогильным голосом: – А добавки больше у меня не проси.

– Да я вообще-то сыт.

Супруга Федора рассмеялась.

– Да не обращай ты на нее внимания. Поворчит, поворчит. Да успокоится. Она и не заметит, что нас с тобой долго не было. Забыл, что мы на машине времени. Вернемся, через час после отбытия и все, – проговорил Меншиков, когда она ушла.

– А можно? – уточнил Александр.

– Почему бы нет. Просто раньше у меня не было необходимости впритык. Пробовали пару раз, но не более. Все же остальные путешествия длились долго только из-за того, что в нашей реальности мы путешествовали на автомобиле.

С кухни вернулась Настя. Села на кресло и улыбнулась.

– Все равно без меня пытались заговоры чинить, – сказала она. – Ладно, считайте, что победили. Вот только у меня к вам одно условие.

– Какое? – хором проговорили приятели.

– В чумные районы не соваться. Да и вакцинацию, по болезням, что в наше время поболели, а в те годы еще существовавшие, прошли.

– Вот незадача! – Воскликнул Александр. – Не люблю я врачей.

– А кто их любит. Вот только вакцинация не обходима. Сами заболеете ерунда, а если сюда притащите. Вы о своих земляках хоть подумайте. Их вон и так от обыкновенного гриппа то в жар, то в холод бросает. А если что пострашнее притащите?

– Видимо у нас с тобой, Шурик, иного выхода просто нет.– Вздохнул Меншиков. – Вот когда начинаешь сожалеть, что женился.

Маленькая подушка тут же полетела в сторону Федора. Ему просто повезло, что он смог увернуться. Сашков встал из-за стола. Поблагодарил Анастасию за вкусный ужин, и уже собрался было идти в комнату, как вдруг вспомнил. Остановился. Взглянул на Федора и сказал:

– Дружище, а ведь ты ни разу не рассказывал мне о своем путешествии в Ля Рашель. Только и слышно: Ля Рашель да Ля Рашель. А подробности? Где подробности?

– Ну, так ведь разговор-то конфиденциальный, – замямлил Меншиков.

– Меня что ли боишься? – Спросила Настя. – Так это зря. Я терпимо отношусь к отношениям мужчин до брака. Все же это мужчины. Им и статус позволяет.

Сашкова, честно сказать, в какой-то степени ее слова коробили. Вот чего-чего, а этого он от нее не ожидал. Видимо было у Федьки с так называемой боярыней Зиминой, что-то такое, о чем супруга приятеля знать была не обязана. Поэтому Александра не удивило, когда Меншиков вдруг категорично заявил:

– Нет. В твоем присутствии я рассказывать не буду. Если хочешь знать, Шурик, так пойдем к тебе в комнату. Не думаю я, что у Анастасии совести хватит подслушивать.

Девушка покраснела от стыда и у Сашкова закралась мысль, что добавку им с приятелем придется теперь вымаливать.

– Я тебе потом расскажу, – проговорил Шурик и тут же получил удар в бок.

– Только попробуй. Тогда забудешь о своих планах.

Sebastian Muenster. Tartaria & Asistic Sarmatia. 1544 г.

Франция 17 века.

Из дневника Александра Сашкова.

«…Чем дольше я слушал Федора, тем все больше и больше поражался тому, каким мой приятель был авантюристом. Это только теперь выяснилось, что в свое первое самостоятельное путешествие он отправился совершенно не подготовленный. Меншиков из оружия, хотя и понятия не имел, как с ним правильно обращаться, прихватил только сувенирную шпагу, что была куплена в одном из магазинов города Пскова. Служила она больше для красоты и устрашения, чем для настоящей обороны. Из одежды (с чего Федор так решил, мне до сих пор не понятно) старенький потрепанный свитер, заботливо превращенный в безрукавку (благо на дворе было лето), брюки, напоминавшие шаровары. Были они тесно-синего цвета, и как утверждал Меншиков, ни капли не уступали знаменитым штанам Вадима Казаченко. Старые, еще служившие верой правдой отцу Федора, сапоги-ботфорты. Но больше всего нравился путешественнику краповый берет. Это уже потом, будучи в средневековой Франции Меншиков понял, какую огромную ошибку он совершил, предпочтя его широкополой шляп, что была так популярна. Федор в тот день взглянул на себя в зеркало и сделал однозначный вывод, что внешне он ничем не отличается от гасконца.

Кто бы мог подумать, что стереотипы навязанные синематографом до добра не доведут.

И все же не поставив меня в известность, на то у Меншикова были свои причины, и Федор так и не решился их мне рассказать, он покинул свой дом и направился в ангар. Там у него стоял реактивный самолет, созданный по первому опытному образцу, что в конце Второй Мировой Войны разработали американцы. (Тут стоит отметить, что, по мнению ученых, именно на таких вот машинах к древним ацтекам и майям прилетали их боги).

Слушая Федора, я вдруг осознал, что и сам точно так же поступил на его месте. Что я знал о той эпохе, в которую отправлялся мой приятель. Да почти ничего! Семнадцатый век. Мушкетеры и гвардейцы. Католики и гугеноты. Кардинал Ришелье и Анна Австрийская. И все это из романов Александра Дюма да Александра Бушкова, хотя последнего я прочитал довольно бегло и правильнее сказать по диагонали, выхватывая из текста то одни, то другие куски, за которые время от времени цеплялся глаз.

Но, даже если бы и порылся в учебниках и полазил по интернету в поисках информации, то, скорее всего неприятностей не избежал. Уже по прибытию на место Федор вскорости понял, что все поставлено верх тормашками. И уж не как мой друг и предположить не мог, что вместо прогулки по Парижу семнадцатого века он окажется в осажденной Ла-Рошели, крепости гугенотов. Последнем оплоте ордынской империи на Атлантическом океане. (Стоит отметить, что Каркассон к этому времени был в руках реформаторов.)

В итоге Меншиков впервые в одиночку отправился, на свой страх и риск, в прошлое о котором он совершенно ничего не знал, но как говорится – на ошибках учатся, вот только это был не первый, да и не последний промах Федора из тех, что им были и будут еще не раз совершены.

И все же я был восхищен его безумным поступком и в душе надеялся и чаял, что когда-нибудь мне удастся вот так вот отправиться в прошлое и провести там не день и не два, как это было в прошлые наши с Меншиковым экспедиции, а как минимум полгода, а может быть и год. Правда, прежде чем отправиться куда-то сломя голову я рассчитывал основательно подготовиться…»

Федька подумывал сначала одеться, как было принято в конце шестнадцатого века: колет темно-зеленого цвета с отложным воротничком, панталоны до колен, туфли с розеткой на носке. Сверху предполагался длинный плащ и широкополая шляпа, украшенная белыми страусовыми перьями. Но, увы, от всего этого пришлось отказаться. Как выяснилось, гардероб того времени из подручных предметов одежды создать было почти невозможно, а заказывать в ателье дорого. Пришлось ограничиться свитером, шароварами, ботфортами да беретом. Посчитал, что память о Великой Монголии еще не была полностью стерта, отчего сей наряд, недолжен был вызывать удивления. В какой-то степени Меншиков не ошибся. Память о прошлой жизни все еще витала в воздухе. Медленно, но верно, старое правящее общество Европы, состоявшее в основном из ставленников Великого Новгорода, уходило на нет, уступая свое место амбициозной новой элите, которую Федор окрестил не иначе как – «Новые европейцы».