Алёна Гусарова - Электа

Металлический шарик катится к краю ступени по неровной поверхности, огибая препятствия: осколки стекол, разбросанные канцтовары, ногу вырубленного ударом по голове разработчика; меня.

Я сижу в окружении разрухи, которая осталась после моего визита, и впервые в жизни жалею, что бросил курить еще в семнадцать лет, когда окончательно убедился, что это приносит больше вони, чем удовольствия.

Я почти не замечаю ни мигающих ламп, ни искрящих в противоположном конце помещения серверов, ни сигнал тревоги, в обычное время разрывающий барабанные перепонки, а сейчас глухо звучащий где-то далеко за непроницаемым воображаемым куполом.

Роберт Оппенгеймер сказал: «Когда учёный видит нечто, что кажется ему техническим открытием, он хватается за это «нечто», осуществляет его и только потом задаёт вопрос, какое применение найдёт его открытие. Потом, когда само открытие уже сделано». Так вышло и со мной.

Как и многие идеалисты не от мира сего, одухотворенные некой сверхидеей, я слишком долго жил мечтой создать нечто выдающееся – то, что послужит на благо обществу. Что объединит людей и упростит им жизнь. И что в нужный момент спасет эти самые жизни. Я верил, что способен найти решение – гениальное, но простое в мелочах. И именно там по традиции и спрятался дьявол.

Я чуть крепче сжимаю рукоять пистолета и, вяло осмотрев его со всех сторон, медленно подношу к своему подбородку.

Нет. Я никого не спас. Вместо этого я положил начало чему-то разрушительному. И только сейчас, сидя посреди разрушенного помещения на обломках проекта всей моей жизни я начинаю понимать, насколько ужасным было это создание.

Я изобрел не спасение человечества, а его гибель с часовым механизмом и группой подонков у руля.

Но сегодня все закончится.

Палец медленно давит на спусковой крючок, словно я все еще не уверен в том, что собираюсь сделать.

Но другого выбора у меня не остается. Я последний человек, которому известен «от и до» алгоритм, и моя смерть – единственное, что так или иначе поможет людям.

Медленно выдохнув, я резко зажмуриваюсь и нажимаю на спусковой крючок до упора.

Щелчок.

– Эй!

Месяц назад

Москва никогда не спит. Первый год здесь я тоже засыпал с трудом, особенно на своих весьма условных выходных, которые не изматывали меня настолько, чтобы я падал на кровать без задних ног. Даже присутствие Киры рядом помогло лишь отчасти, но она всегда знала самый быстрый способ, чтобы утихомирить рой беспокойных мыслей в моей голове и найти для меня точку внутреннего равновесия, пусть и временно.

Так и сегодня: я захожу на кухню после сомнительного четырехчасового сна, чешу лохматую макушку, которой словно пытался наэлектризовать все подушки в доме, с хрустом потягиваюсь и с сонным прищуром смотрю на Киру у кофемашины. Моя жена, как и всегда, пританцовывает мод легкую музыку из колонки, где играет идеальный плейлист, подобранный «Электой». Конечно, а кем же еще?

Я усмехаюсь, и Кира оборачивается на звук.

– О, ты проснулся, – улыбается она и, подойдя ко мне, легко целует в губы. Эта наша прекрасная и нерушимая традиция, которая сохранилась даже спустя пять лет брака. Надеюсь, так будет и дальше. – Кофе готов, завтрак на плите, а я в магазин.

– Сейчас? – хмурюсь я и мельком смотрю на наручные часы. – Девять утра, какие магазины?

– Не ворчи, – Кира легонько тыкает в мой нос указательным пальцем и возвращается к кофемашине, а я покорно направляюсь следом. – Молоко закончилось.

– О, нет, какой ужас, – без особых эмоций выдаю я, почесывая щетинистую щеку, и обнимаю Киру со спины, зарываясь лицом в ее светлых локонах. – Да к черту это молоко.

– А как же капучино? – Кира ловко поворачивается в моем «захвате» и кладет руки мне на плечи. – Мы с тобой оба знаем, каким невыносимым ты становишься, если начнешь день без капучино.

Я недовольно поджимаю губы.

– Тогда закажем доставку.

– Ради одного молока?

– Добавим что-нибудь еще, – я определенно не собираюсь так легко сдаваться и обнимаю Киру чуть крепче.

– У нас все есть, – шепчет она мне на ухо и улыбается. Кира всегда была крайне настойчивой и в своем упрямстве может переспорить и торговцев сетевой косметикой, и распространителей «Библии новой эпохи». Так было всегда, сколько я знал ее до нашей свадьбы и после. Так осталось и сейчас. – Да и я не прочь прогуляться. Там наконец-то солнце, – Кира кивает на окно, за которым, и правда, видно ярко-голубое небо без единого намека на тучи. А ведь последнюю неделю, если не дольше, город тонул в бесконечных дождях и серости, которая выбивала последнюю радость у тех, кто, поглощенный работой, едва успевает перехватить остатки солнечного света в редких перерывах во время работы. К счастью, я при своем статусе имею полное право приходить в офис, когда захочу и во сколько захочу (или не приходить вовсе). И это не дань наглости, а заработанная долгими годами упорного труда привилегия создателя «Электы».

– Давай спросим у главного специалиста в этом доме? – предлагаю я и, отпустив Киру, активирую на наручных часах приложение, которое давно вытеснило «Сири» и известные ей аналоги.

Кира с укором и улыбкой качает головой.

– Ну, вперед, ковбой.

– Электа, нам лучше заказать молоко доставкой или сходит за ним в магазин?

– Судя по уровню кортизола, общему эмоциональному настрою, тому, что Райан опять забыл опустить крышку унитаза, а еще забрызгал зубной пастой зеркало в ванной, на уборку которой Кира потратила вчерашний вечер, – о чем жена, несомненно, успела пожаловаться подругам в переписке, – лучше, если Кира прогуляется до магазина. Это снизит риски бытовой ссоры на 67%, повысит уровень дофамина в организме Киры на 24% и позволит Райану, не отвлекаясь, прочитать входящие письма на рабочей почте.

Я вздыхаю и, перехватив назидательный взгляд жены, качаю головой.

Как у горячо любящих супругов, у нас с Кирой нет секретов друг от друга. Но иногда я немного жалею об этом маленьком нюансе.

– Ты ее слышал, – победа в этот раз остается за женой. Она целует меня в щеку и направляется к выходу. – Я быстро – туда и обратно.

Я мог бы предложить ей сходить вместо нее, но Кира так неоправданно-сильно любит гулять по Москве, даже если речь идет о неприметных переулках или давно и десятки раз пройденных ею дорожках. Что ж, наверное, однажды я пойму эту ее тягу к городским «путешествиям». В отличие от Киры, которая всегда отличалась большим жизнелюбием и открытостью миру, я, как типичный представитель создателей разного рода алгоритмов, предпочитаю проводить время либо дома, либо перед компьютером, либо, само собой, рядом с Кирой. Не знаю, чего стоило ей согласиться переехать со мной три года назад из Чикаго в Москву, когда мой проект приобрела крупная корпорация «Олимпус», а я получил предложение переехать и заниматься разработкой непосредственно здесь. Я никогда не страдал особой привязанностью к местам – гораздо важнее, кто рядом со мной. Поэтому такое предложение далось мне легко, и единственное, что беспокоило меня на тот момент – мнение и решение Киры.