Тира Видаль - Поту сторону времени. 3 часть. Готов на все

Матвей стоял в нерешительности и призывал на помощь всех богов и чертей. Страх и неизвестность сковали его волю, и он никак не мог решится действовать. Светлана не видела его. Она сидела у изголовья, и молча склонив голову, тихонько плакала. Сердце Матвея сжалось от жалости к девушке и от своих собственных воспоминаний, когда он потерял мать. Вот уже пришли работники похоронной службы и готовились вынести гроб на улицу. Люди зашушукались, засуетились, обступили гроб плотным кольцом.

– Сейчас или никогда! – пронеслось в голове. Ноги вдруг сделались ватными и начали подгибаться в коленках. Потными руками он сжимал маленький пузырек с волшебной жидкостью и мягкий пакетик с заговоренной травой.

– Подходим для последнего прощания. – услышал он монотонный голос распорядителя и наконец решился. Сделал шаг вперед и нечаянно толкнул сгорбленную старушку. На него зашикали со всех сторон… В его сторону обратились недовольные лица. Матвей с трудом пробился вперед, не обращая внимания на грубые возгласы и тычки в спину. Светлана подняла глаза и наконец увидела его. Глаза ее наполнились слезами, она сделала неопределенный жест, и все замолчали. Нарушив скорбную тишину, срывающимся от волнения голосом Матвей произнес:

– Сейчас вы станете свидетелями чуда! Я оживлю этого старика!

Люди с возмущением и страхом воззрились на наглеца, посмевшего издеваться над горем. Даже Светлана раскрыла рот в немом удивлении.

– Гоните его в шею! – услышал он за спиной.

– Вызовите полицию!

– Маньяк психопат!

Матвей решительно направился к гробу. Он склонился над покойным и внимательно вгляделся в его бескровное, бледное, с наметившейся синевой лицо. Он заметил рваные раны на горле и сложенных на груди руках, от укусов собак, и еле слышно прошептал:

– Я виноват в твоей смерти… Я спугнул и разогнал звериную стаю… Я тебя и спасу!

С этими словами, он резко выхватил флакон и вылил зелье крест накрест, от лба до пояса и от правого плеча к левому. Раздалось шипение, и легкий пар устремился в воздух. Затем парень разорвал пакетик с травами и высыпал на грудь покойного. Прочитал заклинание и сделал шаг назад, ожидая что произойдет.

Вокруг воцарилась напряженная тишина. Матвей на мгновение перестал дышать. Сердце в этот миг казалось остановилось. Ожидание затянулось. Люди стали приходить в себя, и толпа загудела. Ничего не произошло. Матвей начал впадать в панику. «Что он сделал не так? – билась в голове мысль. – Надо как можно быстрее бежать отсюда, пока его не смяли разъяренные друзья и родственники покойного.

Матвей попытался незаметно затеряться в толпе, но его подпирали задние ряды, отрезавшие путь к отступлению плотной стеной. Незадачливого мага прошиб холодный пот. Виски сдавило, и голову пронзила острая боль. Он увидел перед собой глаза Светланы, полные недоумения и тоски…

В этот миг мертвый неожиданно поднял руку, растопырил пятерню и с силой сжал кулак. Стоявшие рядом с гробом отшатнулись, кто-то охнул, где-то завыла собака, и стало вдруг так неожиданно жутко тихо. Покойник меж тем открыл глаза, сел в гробу, и откинул покрывавшее его тело белую простыню. Люди всколыхнулись. Их крики слились в один большой рев.

– Степаныч!.. – крикнул кто-то из сотрудников его охранного предприятия.

Мертвец блеснул белками, медленно, словно робот повернул голову на голос.

Люди, сшибая и топча друг друга, ринулись к двери. У входа сбились в кучу. Давясь и хрипя, мужики и женщины стремились вон из квартиры. Словно громадная каменная глыба, грохоча и воя скатилась по лестнице. Толпа высыпала во двор. На улице поднялась паника. Люди метались, не зная в какую сторону бежать и что предпринять. Ничего не понимающие прохожие оказались вдруг в центре безумной орущей толпы. Скользя по стылому асфальту, покрытому первым осенним ледком, тающему в лучах последнего теплого солнца, люди падали, увлекая за собой остальных. Крики, стоны и визг слышались то тут, то там. Эхо разносило вопли по всей округе.

Антон, почувствовав неладное, устремился наперекор людской волне в злополучную квартиру, перескакивая через две ступеньки. Он ворвался в комнату как вихрь, и замер на пороге. Увиденное, привело его в состояние шока. В душном, завешенном простынями помещении, остались трое. Светлана, Матвей и сидевшей в гробу человек. Антон, с выпученными глазами, забился в угол. Казалось он перестал дышать и не видел ничего, кроме красного гроба и покойника, все еще пытавшегося освободиться от простыни. В горле застрял ком, но боксер боялся даже сглотнуть. Лишь краем глаза он смутно улавливал, как чуть поодаль от него, прячась за спину Матвея, уже пришедшего в себя, сжавшись в комок и дрожа всем телом, стояла молодая девушка, одетая во все черное. «Это и есть его невеста. – промелькнула мысль».

Подсознательно, Антон отметил презрительно-надменный взгляд своего приятеля, его бледность и холодность, которые могли сравниться разве что с бледностью и холодностью самого покойника. Впрочем последний все более и более приобретал вид живого человеческого существа. На щеках появился красновато-коричневый румянец, на скулах заходили желваки, небольшой шрам над бровью налился кровью. И лишь глаза недоуменно-испуганно бегали по сторонам. Все присутствующие замерли в ожидании чего-то, не веря своим глазам. Перед ними сидел настоящий живой Николай Степанович Вансай.

– Чего это? – переводя взгляд с одного на другого, наконец спросил он.

– Папка! – взвизгнула Светлана и бросилась к отцу, обнимая и одновременно целуя его в лоб. – Живой!

– Чего это? – повторил Степаныч, отстраняясь от дочери. – Эй, парень, – обратился он к Антону. – Поди сюда! Чего сидишь на полу как пришибленный?

Но Антон только плотнее вжался в стену.

Матвей, еще не осознавая до конца что он сделал, двинулся к гробу. Степаныч вздрогнул и повернулся к нему всем корпусом, прикрыв рукой глаза, будто заслоняясь от яркого света и тихо спросил:

– Дочь, кто это?

Светлана, схватила Матвея за руку и счастливо улыбаясь пропела:

– Это мой друг, папа! Знаешь, он.. самый лучший… самый хороший! Он все знает… Все умеет! – и немного кокетливо добавила. – Мы с ним скоро, надеюсь на это, поженимся. – она поймала на себе укоризненный взгляд Матвея и покраснела.

– Нууу, раз так, – серьезно кивнул головой отец. – Будем знакомы. – он протянул Матвею свою мозолистую руку, но тот испуганно отшатнулся, и стремглав выбежал из квартиры, оставив недоумение на лицах отца и дочери.

Быстро сбежав с лестницы, Матвей выскочил во двор. Непрерывный гул витал в воздухе. Несметное количество людей толпилось у подъезда. Зеваки передавали новости друг другу, с опаской поглядывая на окна злополучной квартиры. Увидев Матвея, толпа всколыхнулась и окружила его плотным кольцом. Перед глазами поплыли любопытные, дерзкие испуганные лица, с перекошенными ртами и дикими глазами. Голова закружилась. Стало трудно дышать. Пытаясь прорваться сквозь плотный заслон, Матвей отчаянно заработал локтями, но кольцо наступающих напротив, еще сильнее сдавило его. Собрав в кулак все свое мужество, Матвей предпринял еще одну попытку, но неудачно запнувшись о чью-то ногу упал, больно ударившись о бордюр головой. Над ним тут же склонились десятки любопытных лиц. Кто-то протянул ему руку, но Матвей не успел ее схватить. Задние ряды напирали все сильнее. Послышалась ругань и визг задавленных женщин, яростная брань мужиков. Прижавшись к асфальту, Матвей прикрыл голову руками, пытаясь защититься от грубых мужских сапог, то и дело наступавших на его тело. Он ничего не мог видеть кроме мелькающих перед его глазами ботинок, сапог, туфель, кроссовок, кед… От обуви нестерпимо несло обувным кремом, смазкой и ваксой. Особенно противно пахли грубые мужские кирзовые сапоги, принадлежащие гиганту… Матвей несколько раз пытался подняться на ноги или хотя бы встать на колени, но тут же бывал сбит, вновь и вновь ощущая, как его пронзает боль от пинков и ударов тех, кто был в первых рядах.