Марта Уэллс - Колесо Бесконечности

Посланник Небес лежал на подстилке, рядом с ним сидели его молодой помощник и старая Мали. Старик выглядел таким же мертвецом, каким был Голос Игарин, когда управитель храма позволил Риану осмотреть его. Молодой жрец был погружен в молитву, но старая Мали подняла глаза и скорчила гримасу — то ли приветствуя Риана, то ли предупреждая, что шуметь нельзя. Потом она намочила в миске тряпку, отжала и положила на лоб Посланнику Небес.

Маскелль сидела неподалеку в позе медитации, с закрытыми глазами. В тусклом свете лицо ее выглядело мрачным, и Риан понял, что состояние Посланника Небес пугает ее, хотя догадывался об этом скорее всего он один. И если он хоть что-то знает о придворной грызне и интригах, в другом конце галереи уже, конечно, говорят, что Маскелль желает Посланнику Небес смерти. Через несколько дней, если дела не пойдут на лад, поползут новые слухи — что она сама убила старика. У стены, завернутый в кусок полотна, лежал белый камень Марады. Маскелль забрала его у управителя храма, чтобы еще раз изучить, в надежде, что в странном мире, в котором они очутились, камень сможет указать на их врага, но, насколько было известно Риану, камень так ничего и не открыл Маскелль.

В воздухе сильно пахло курениями, и Риан чихнул. Старая Мали бросила на него сердитый взгляд, а Маскелль, не открывая глаз, сказала:

— Подойди ко мне.

Риан приблизился и сел на пятки перед Маскелль. Ее дух снова блуждал по окрестностям, как и прошлой ночью, когда дух-птица убил Мараду. Когда Маскелль протянула руку, Риан взял ее в свои.

Стоило Риану закрыть глаза, как он оказался вне Марай, в чужом городе; у него возникло чрезвычайно странное ощущение: будто ветер проносится сквозь его бесплотное тело. Риан ожидал, что они с Маскелль окажутся высоко в воздухе, но их отделяло от земли всего несколько Футов.

Все поле зрения занимала стена из темно-серого камня. Через несколько мгновений Риан освоил передвижение в новом для него бестелесном состоянии и отлетел назад, чтобы лучше видеть. Стена изогнулась вверх и прочь от него, и Риан понял, что находится рядом с куполом. Примерно на половине высоты тянулась полоса резных украшений, подобная тому, что он видел на обследованном им здании. Рисунок состоял из концентрических окружностей, образованных выпуклыми или вдавленными квадратами, перемежающимися другими геометрическими фигурами. В телесных ушах Риана прозвучал голос Маскелль:

— На буквы это не похоже: знаки недостаточно разнообразны, если только это не одно или два слова, повторяющиеся снова и снова.

Риан попытался обернуться, заметив, что не видит духа Маскелль; после нескольких попыток он оказался лицом к Марай. На расстоянии огромный храм выглядел странно — под словно приснившемся в кошмаре грозовым небом, посреди чужого города, вырванный из обычного окружения других храмов. Ветер кружил пыль между тем местом, где находился Риан, и Марай; ничто больше не двигалось. Риан снова повернулся к куполу, пытаясь оценить его размер. Если он судил верно, то перед ним было то самое похожее на горшок здание, которое он видел на восток от Марай.

— А что там внутри?

— Я не могу приблизиться к нему еще больше. Мне и так с трудом удалось сюда добраться. Не осталось ничего — ни линий силы, ни каналов, ни рек, ни дорог, ни даже звериных троп. Не сохранилось даже их следов.

Риан почувствовал тошноту от еще одного подтверждения того, каким чуждым стал теперь окружающий их мир. Однако он не мог позволить себе сейчас об этом думать.

— Я должен тебе кое-что сказать.

Маскелль выпустила его руку, и Риан внезапно снова оказался в пропахшем курениями закутке Посланника Небес. От неожиданности он чуть не опрокинулся на спину, и Маскелль виновато улыбнулась.

— Прости. — Она потянулась и встряхнула волосами. — Позволь мне догадаться. Каруда мутит воду?

Риан оперся рукой о стену, дожидаясь, пока комната перестанет вращаться вокруг него.

— Нет, мутит воду кое-кто другой: Гизар.

— Гизар? — нахмурилась Маскелль. — Кто… Ах, этот! — Она явно была удивлена. — Но что он может сделать? Проклятие должно уже почти утратить силу.

— Может быть, дело не в проклятии. Возможно, тут что-то другое. По крайней мере, — печально добавил Риан, — так он сам говорит.

Старая Мали, слышавшая эти слова, покачала головой и стала что-то ворчать себе под нос.

Брови Маскелль поползли вверх.

— Говорит? — Когда Риан утвердительно кивнул, Маскелль возвела глаза к потолку — как делала всегда, понося Предков, — и поднялась. — Я скоро вернусь, — сказала она старой Мали.

Выйдя на открытую галерею, Риан подумал, что в воздухе еще сильнее пахнет грозой. Может быть, все-таки пойдет дождь… Риан остановился, подозвал одного из храмовых служек и велел тому собрать все, какие только есть, сосуды и расставить их во дворе, чтобы собрать воду. Паренек убежал выполнять распоряжение, а Риан догнал Маскелль, которая вышла на середину двора и смотрела, прищурившись, на небо.

— Значит, все-таки темнеет, — сказала она. — Я уж подумала, что глаза меня обманывают. Риан кивнул.

— Интересно будет посмотреть, что случится ночью.

— Можно сказать и так.

— Посланнику Небес не становится лучше? — спросил Риан, когда они начали подниматься по лестнице. Старик казался ему мертвым, но все жрецы были так уверены в том, что он жив или что по крайней мере его смерть не окончательна… Риан предпочел присоединиться к их мнению, тем более что он совсем не хотел, чтобы старый жрец умер. Он не был уверен, что возвращение старика что-то изменит, но Посланник Небес был в своем роде таким же символом, как и Марай, и его продолжающееся существование означало бы, что не все так плохо, как кажется.

— Все так же, — покачала головой Маскелль. — На самом деле мы можем только ждать и наблюдать за ним. Вернется он неожиданно.

Пройдя под второй галереей, они вышли во внешний двор. Пение жрецов зазвучало громче; оно теперь вызывало то же эхо, пронизывавшее, казалось, все вокруг, что и прошлой ночью.

— Зачем они поют? Это нужно для Обряда? — спросил Риан.

— Нет, тут другое. Они пытаются сделать Марай более неприступным. Управитель храма вспомнил об одном очень древнем ритуале. — Маскелль заправила за ухо выбившуюся прядь волос. — Только мы не узнаем, работает ли он, до тех пор… ну, пока он не сработает.

— А что тогда случится?

— Вокруг храма появится стена, стена, которую нельзя увидеть, но можно почувствовать.

Риан решил, что он сталкивался и с более странными вещами, особенно в последнее время.

— Это хорошо.

Маскелль неожиданно улыбнулась:

— Вот подожди, и ты увидишь!

Растим, Фирак и Гардик сбились в тесную кучку у двери, боязливо поглядывая на ящик, лежавший у колонны. Растим заметил Маскелль и Риана, и на его круглом лице отразилось облегчение. Подбежав к ним, он доложил: