Марта Уэллс - Стихия огня (Иль-Рьен - 1)

— Кому?

— Я про Двор Неблагий. Бишранский документ утверждает, что за свое бессмертие они поставляют Аду людские души, однако это чушь. Даже воинство не имеет дел с Адом. К тому же туда никого не пошлешь насильно, каждый ищет собственную дорогу. Тогда чем же мог подкупить их Грандье?

Как только Томас узнал, кем представил себя Грандье, замыслы волшебника стали опадать в его глазах луковой шелухой, однако многое еще надлежало выяснить. Например, причины, заставившие старого чародея помогать Дензилю; Томас отказывался поверить в то, что Грандье способен действовать, повинуясь безумной прихоти.

— Быть может, дело скорее не в том, что он дал, а что обещал? В чем они могут нуждаться?

— Им способен противостоять лишь Двор Благий. И железо в руках человека.

— Но если Двор Неблагий погубит нас, то ничего этим не добьется.

— Нет, люди, как и все прочие, им безразличны.

— Итак… они не могут лишить нас способности изготовлять железо. Как бы ни терзали они деревенские края, все равно с каждым кузнецом им не расправиться. — Томас умолк, уступая порыву морозного ветра, на мгновение перекрывшему его дыхание, и лишь потом продолжил: — Бишранцы успеют вторгнуться сюда еще до того, как воинству удастся достичь своей цели. И тогда перед ними окажется новое вооруженное железом войско.

Каде задумалась.

— Значит, Бишра нападет на этот город.

— Нет, они ударят на Лодун. Он ближе к их границе, и, чтобы продвинуться дальше, им нужно будет сперва разделаться со всеми чародеями. И если они выступят быстро, пока войско короны будет пытаться освободить этот город, то их может ждать успех. До основания университета Лодун был маленьким городком. С той поры он успел перерасти собственные пределы внутри оборонительных стен и стал нуждаться в пограничных гарнизонах, прикрывавших город от вторжения давнего врага. Сейчас, когда столица превращена в хаос и не способна помочь подкреплениями и припасами, гарнизоны эти будут отброшены. Там есть достаточно могущественные чародеи, однако, не имея помощи войска, они не смогут отразить крупное нападение. Бишранцам придется идти через сельские края, где в каждой заросли их будет ждать крестьянин с фитильной фузеей; однако же и они в лучшем случае только задержат врага. Бишранцы прикончат нас, а потом прорвутся в Адеру и Умбервальд. Война будет кровавой и долгой.

— Люди-чародеи, — промолвила Каде.

— Что?

— Я ошиблась. Врагами Двора Неблагого являются Двор Благий, железо и люди-волшебники.

— Которыми изобилует Лодун. Грандье мог обещать им уничтожить Лодун. И он это сделает руками Бишры. — Логика в этом была, однако позиция Дензиля все равно оставалась непонятной. Или он выговорил себе марионеточное княжество под рукой Бишры? Но останки страны не заслуживали стремления обладать ими, а бишранская церковь немедленно объявит еретиками всех, начиная с лодунского философа-чародея и кончая крестьянином, прикрепившим над дверью ветку рябины. — И сейчас Грандье держит нас под прицелом. Мы вынуждены обороняться, реагировать на действия, которые он сочтет возможным предпринять. Если Бишра снова пойдет на нас, нам придется оставить все попытки освободить этот город и бросить войско на оборону Лодуна и рубежей.

— Но Грандье должен ненавидеть Бишру… ненавидеть страшнее, чем что-либо еще, — возразила Каде.

Томас осадил коня.

— Навстречу нам что-то приближается.

Каде наклонилась вперед:

— Не вижу.

— Вон, возле земли.

Конь вдруг встал на дыбы, и Томасу пришлось применить всю свою силу, чтобы удержать его. Каде соскользнула в глубокий сугроб, спешился и Томас. Ухватив поводья, он пытался успокоить встревоженное животное, ржавшее и дергавшее головой. За спиной его Каде пробормотала проклятие. Обернувшись, она заметила восставшую из снега белую дымку, поднявшуюся почти на фут. Она была ощутима и обретала плотность прямо-таки с устрашающей быстротой.

Лошадь дернулась, едва не сбив Томаса с ног, и он выпустил поводья, чтобы не упасть. Конь неловко рванулся, оставляя позади себя кровавый след на снегу. Чуть отбежав в сторону, он пошатнулся и рухнул, поваленный тем, что поднималось из снега.

Ближайшее здание — трехэтажное и каменное — казалось, чуть покосилось под тяжестью снега; по стене его к самой кровле поднималась лестница. Невзирая на снег и скользкий лед под ногами, она казалась сейчас спасительной гаванью. Каде уже стояла на ступеньку выше сгущавшегося тумана, и Томас заторопился за ней.

— У этой твари нет костей, — пояснила Каде. Она рылась в кармане платья, что-то бормоча про себя. Запястья рук, высовывавшихся из грубых рукавиц, покрывала кровь — ей пришлось проехаться по льду, когда она упала. — Сложная штука. У нее нет глаз, которые можно было бы обмануть, а я не знаю заклинания против этой мерзости, способной обтекать преграды.

— Поднимайся скорее! — гаркнул Томас.

Они оказались на втором этаже, и Томас остановился, пытаясь увидеть, что предпримет белый туман, ставший плотным и образовавший расплывчатый, колышущийся силуэт. Находившаяся на ступеньку выше Каде нетерпеливо переступила.

Тварь достигла лестницы и остановилась. Белое прозрачное щупальце прикоснулось к первой ступеньке, перетекло на нее и направилось выше.

— Вот уж не знала, что оно способно на это! — возмущенно выпалила Каде, явно усматривавшая личный выпад в действиях твари.

Томас подтолкнул ее, и она живо направилась на третий этаж.

Здесь дома сходились так близко, что, казалось, образовывали единое сооружение вдоль всей улицы. Чердаки нависали над крышами, а выступающие балконы располагались в неудобной близости. Ступенька позволяла им перелезть под нависающий край покрытой снегом крыши, оттуда можно было перебраться на деревянный балкон следующего дома. Каде перескочила, словно мартышка.

Тем же путем — с балкона на балкон — они направились дальше, перелезая на заснеженные кровли только в случае необходимости. Здесь, под резким ветром, было холоднее. Томас старался не замечать боль в ноге.

Они добрались до конца улицы, за которой начиналась площадь, на дальнем конце замыкавшаяся стеной крепости и задними воротами.

Там стоял мертвый покой. Перед нападением воинства здесь располагался небольшой рынок, где толпились уличные разносчики, музыканты, воришки и безумные проповедники чахлых новорожденных культов. Теперь казалось, что тут проехало конное войско. Шаткие прилавки, словно паутина затянувшие пролеты между колоннами, внушительного размера конторы по левую сторону улицы были разбиты; статуя фонтана выступала изо льда, с перебитых медных труб стекали ледяные струйки.

Последний дом частично обрушился, и ближайшая уводящая вниз лестница была засыпана обломками.