Павел Амнуэль - Что скрылось во тьме? Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 16

– Не знаю, – сказал он. – Понятия не имею. Что мне здесь делать?

Взгляд Лены, брошенный искоса, сказал ему больше слов: верно, делать вам тут нечего, и хорошо, если вы уедете сегодня же.

– А этот… другой?

Они забыли о Баснере. Может, Лена помнила, а он забыл. Не хотел о нем думать.

Купревич поднялся и увидел макушку Баснера за памятниками. Макушка то появлялась, то исчезала, будто Баснер делал упражнения по приседанию. Молился? Баснер, похоже, был не религиозен, хотя…

– Нельзя его тут так оставить, – сказала Лена. Она тоже поднялась. – Вчера он чуть не подрался с Шаулем. Он может опять… Пойдемте.

Баснер действительно молился, стоя лицом к надгробному холмику, но оставив между собой и Адой памятник Паловеру. Наклонялся, будто колодезный журавль.

– Вообще-то, – сказал Купревич, – молиться нужно в кипе. Да вы и слов не знаете.

Баснер перестал бить поклоны, ноги его, похоже, не держали, и он ухватился за ограду.

– Я думал, – сказал он, – вы меня тут бросили.

Надо было, – подумал Купревич.

– Нужно что-то делать, – отрывисто заговорил Баснер. – Невозможно, чтобы мы все трое… Понимаете? Мне нужно получить документ о смерти. Я ее муж, имею право. Вы, – он повернулся к Лене, – наверно, знаете куда обратиться, чтобы получить разрешение перезахоронить тело. Я отвезу Аду домой.

– В Бостон? – не удержался Купревич.

– В Нью-Йорк, – отрезал Баснер. – В театре устроим прощание. Может быть, Джон даст спектакль в ее честь, Ада была одной из лучших актрис в его труппе, он не хотел отпускать ее в Израиль. «Год, – говорил он, – долгий срок». И был прав.

– Ада играла на Бродвее? – с неожиданным любопытством спросила Лена и взяла Купревича под руку – то ли, чтобы поддержать, то ли, чтобы самой не потерять душевного равновесия.

– Да, в труппе Джона Бардена, театр «Колон». Ада там семь лет выступала, ей каждый год продлевали контракт, не такой уж частый случай.

– У Ады, – сказал Купревич, глядя в небо, – последние два года до отъезда в Израиль был контракт с Бостонским городским театром. Дважды ее приглашали в бродвейские театры. – Купревич говорил будто сам с собой, Лена слушала внимательно, а Баснер делал вид, что «другая Ада» нисколько его не интересует. – Она оба раза отказалась, не хотела оставлять меня надолго одного, и я не хотел, чтобы она уезжала. У меня постоянная должность, я не мог уехать из Кембриджа…

– Как же вы отпустили ее в Израиль? – не удержалась от вопроса Лена.

– Это был шанс на хороший контракт после возвращения, – вместо Купревича ответил Баснер. – В будущем сезоне режиссер, который пригласил Аду в Тель-Авив, будет ставить на Бродвее Чехова и обещал Аде главную роль.

– Как фамилия режиссера? – спросила Лена тоном следователя, ведущего допрос.

– Барден.

– Юваль, – кивнула Лена. – Вы его видели вчера. Седой, высокий. Прекрасный человек, замечательный. Только Ада с ним не работала.

– Господи, – пробормотал Купревич. – Как все запутано.

– Где и как, – вмешался Баснер, – я могу получить свидетельство о смерти и разрешение на перезахоронение? Я бы не хотел надолго здесь задерживаться.

– Не думаю, – сказала Лена, – что вам это удастся. Свидетельство получил Шауль, а беспокоить Аду никто не разрешит. Нет, это исключено.

– Что значит – исключено? – голос Баснера сорвался на крик. – Собственно, кто вы такая? Какое право…

– Послушайте, – Купревич тронул Баснера за рукав. – Лена – подруга Ады, а мы с вами здесь вообще лишние, вы понимаете?

– Что значит – лишние? Вы – да. И этот… Шауль. Мы прожили с Адой двадцать восемь лет!

– Я тоже, – терпеливо сказал Купревич.

– С Шаулем Ада прожила двадцать восемь лет, – вставила Лена.

Баснер переводил взгляд с Лены на Купревича. Совсем недавно он был здесь с Адой наедине. Он говорил ей, как ему без нее тоскливо, как он хочет, чтобы она лежала не в этой земле, а дома. Они как-то уже говорили – в шутку, конечно, о таком можно говорить только в шутку, – что когда один из них умрет, другой купит место на кладбище сразу на двоих, чтобы и в смерти не разлучаться. Шутка стала ужасной действительностью, и никто не остановит… Никто… Он сказал это Аде только что, и она ответила: «Конечно, Сема»…

– Давайте сядем, – предложила Лена, – и все обсудим. Вы же понимаете, что у Ады не могло быть трех мужей одновременно. Она не могла одновременно жить в трех городах, играть в трех разных театрах.

«А мне показалось, что Лена мне друг», – подумал Купревич.

Ему и сейчас так казалось.

Лена опустилась на скамью, Купревич с Баснером остались стоять. Баснер не хотел пустых разговоров, ему нужен был адрес присутственного места, где он мог бы получить документы, и ему нужен переводчик, потому что иврита он не знает, а израильские чиновники вряд ли хорошо говорят на английском. На русском – тем более. Попросить Лену? Согласится ли?

– Садитесь, – предложила Лена. – Трудно разговаривать, глядя снизу вверх.

Купревич сел рядом с Леной. Баснер отошел к могиле Паловера и прислонился к ограде.

В кармане Купревича завибрировал и зазвонил телефон. Звонка он не ждал и почувствовал, как похолодели пальцы. Телефон продолжал звонить все громче, а он сидел неподвижно и не представлял, что нужно делать. Он был уверен, что звонит Ада.

– Ответьте же, – Лена взяла его за руку, как недавно. Почувствовала, наверно, какие у него холодные пальцы, но сжала ладонь еще крепче. Другой рукой Купревич достал телефон.

Должно быть, он надавил и на «ответ», и на «микрофон»: голос зазвучал громко и гулко в тишине кладбища. Это была не Ада. Мужчина, которого Купревич не сразу узнал.

– Влад! Как ты там? Тебя встретили? Когда похороны?

Вернер.

– Кто это? – одними губами спросила Лена.

– Вернер Берке, – тихо ответил Купревич. – Мой коллега.

– Вернер! – громко сказал он. – Хорошо, что ты позвонил. Аду похоронили без меня. Погоди, не перебивай. То, что я скажу, полный бред, но это так. Произошла склейка, причем сразу трех альтерверсов с единой в прошлом точкой ветвления.

– О чем ты…

– Я сказал: не перебивай! Три альтерверса интерферировали, видимо, почти полностью. Да, я знаю, как это маловероятно… У меня есть соображения, почему так произошло. Послушай, у Ады был муж в Израиле, а еще со мной прилетел другой муж Ады…

– Влад!

– Вернер, я все объясню, да ты и сам убедишься, если время жизни суперпозиции… Неважно. Сделай, пожалуйста, для меня одну вещь. Подойти к Эмме, пусть она подготовит и отправит мне на почту сканы документов…

Купревич запнулся.

– Впрочем, – сказал он, – ничего не надо. Бессмысленно. Я тебе позже перезвоню, Вернер.

– Влад!

– Я перезвоню, – повторил Купревич и прервал разговор.