Павел Амнуэль - Люди кода. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 7

– Для этого не нужны доказательства, – раздраженно сказал Левингер. – Если Мессия действительно явится, это поймут все и сразу.

Но информацию прочитал. Она была вынужденно короткой – на ночном собрании присутствовал только один человек из доверенных, да, к тому же, в главный зал его не допустили – не тот уровень.

Премьер-министр отложил листок и, преодолевая боль в пояснице, стараясь не кряхтеть, поднялся с кресла (надо сделать спинку жестче, – подумал он), подошел к окну, выходившему на западную часть холма, откуда открывался вид на Израильский музей с куполами, похожими на гаснущее пламя, а правее – на университетский комплекс, низкие и длинные здания которого скрывались в зелени.

Левингер не был религиозен. В детстве, проведенном в Лейпциге, он почти два года посещал хедер при синагоге, но доучиться не пришлось – в тридцать шестом отец, поняв одним из первых, что евреям с Гитлером не жить, собрал свою многочисленную родню и уехал в Палестину, где стал на старости лет бондарем – любимое им оптическое дело на исторической родине прокормить не могло. Ицхак учился здесь у самого лучшего учителя – улицы, а в сороковые годы стал солдатом. Так он сам себя называл – солдат, хотя на деле был просто мальчиком на подхвате; в «Лехи» относились к нему как к интеллектуалу, наверное, потому, что он один среди всех носил очки с сильными линзами и без очков становился слеп, как крот. Ему не нужен был Мессия, потому что не божий посланец создавал Израиль, а такие люди, как Левингер и Бен-Гурион, и Бегин, и Вейцман. Он всегда мысленно ставил свое имя впереди патриархов нации, не боясь, что будет обвинен в мании величия – никто не догадывался о том, что этот очкастый юноша наивно полагал себя равным таким великим людям.

Однажды, – это было во время Шестидневной войны, когда Левингер приехал на Синайский фронт как наблюдатель от Министерства иностранных дел, – он ночевал в одной палатке с журналистом из «Давара». Как его звали… Неважно, имя стерлось из памяти на следующий же день. Журналист был в черной кипе, воевал истово и, кажется, погиб в самые последние часы наступления. А той ночью, черной как неродившаяся звезда, он жарко шептал своему случайному соседу, что это Творец наказывает народ Израиля за ослушание.

«Нельзя было создавать государство, – бормотал журналист, – это грех, равного которому нет. Только Мессия может указать нам, евреям, момент и путь. То, что сейчас существует, не страна Израиля, а плевок в Создателя. Когда придет Мессия и когда будет отстроен Третий храм, и когда все евреи соберутся на большую молитву, тогда и только тогда арабы и все прочие гои поймут, что такое Эрец Исраэль, и покорятся Его воле, потому что почувствуют Его силу. Его, а не нашу. Мир, отвоеванный танками, не Его мир…»

«Так почему же ты воюешь за эту неправильную страну?» – раздраженно спросил Левингер, с детства не понимавший фарисейства.

Журналист долго молчал.

«Я знаю, что не буду прощен, – сказал он наконец в полный голос, будто забыв о том, что утро еще не настало, – но… я не могу. В пятьдесят шестом убили моего брата, а год назад араб зарезал мою мать – на улице возле дома… Я не страну эту защищаю, пойми ты, а еврея. Еврея как личность. Отца. Сестру. Тебя, хотя ты вообще в Него не веришь… Я знаю, что не должен был… Но я не смог… Я был слаб…»

Он замолчал и не сказал больше ни слова до самого утра, а потом началось наступление, и было не до слов…

Левингер подумал, что, если в течение нескольких минут не поступит нового сообщения, он сам позвонит Гусману, Главному ашкеназийскому раввину. Они не разговаривали друг с другом после перепалки на заседании кнессета, Левингер понимал, что погорячился тогда, нужно было сделать шаг примирения, «Агудат Исраэль» хоть и в оппозиции, но по некоторым вопросам, например, по проблемам Иерусалима, эта партия всегда была лояльной, да, нужно было быть сдержанней, и сейчас хороший повод для того, чтобы сделать шаг.

Если говорить честно (наедине с собой даже политик его уровня может позволить такую роскошь), то, вполне возможно, что Мессия действительно придет и спасет Израиль. Чтобы верить в Мессию, не обязательно верить в Бога. Мессией мог стать Бен-Гурион, но ему не хватило веры в себя; с некоторой натяжкой мог стать Мессией Бегин, но ему не хватило характера. Относительно себя Левингер не заблуждался – не ему спасать нацию, дали бы спокойно дожить до выборов…

Размышления прервал телефонный звонок. Референт поднял трубку, послушал и показал глазами: тебя. Голос в трубке был настолько знаком, что Левингер в первое мгновение не узнал его – это был сам рав Гусман, духовный лидер оппозиционных религиозных партий. «Вот и не верь в телепатию», – усмехнулся премьер-министр, отвечая на приветствие.

– Мессия пришел, – торжественно сказал раввин Менахем Гусман и замолчал, полагая, видимо, что, услышав эту новость, Левингер немедленно грохнется в обморок, и нужно дать ему время прийти в сознание.

– Да, мне сказали, – премьер свел это событие к рангу рядового сообщения, вынудив собеседника опуститься до более полной информации.

Через несколько минут Левингер садился в свой бронированный лимузин. «Любопытно посмотреть на человека, который так обаял мудрецов, что они готовы сделать то, чего не делали две тысячи лет», – думал он.

В мыслях действительно не было, пожалуй, ничего, кроме любопытства. Премьер-министр не предвидел, что еще до вечера мир изменится и ему больше никогда не придется подойти к окну в своем любимом кабинете.

Впрочем, профессиональные астрологи и прорицатели, только вчера выступавшие по радио и в газетах с прогнозами о будущем страны, тоже не сказали ни слова о том, что произойдет завтра. Любой здравомыслящий человек сделал бы из этого единственно верный вывод – никогда больше не полагаться на мнение астрологов и экстрасенсов. А между тем, на Израиле-2, да и на всех прочих его эквивалентах, астрология процветает, ибо человеческая вера столь же велика, сколь и непознаваема. Но это – к слову.

Рав Гусман, приглашая Левингера явиться на Совет мудрецов Торы, тоже ведь не ведал о том, что еще до вечера прославится вовсе не в той роли, на которую претендовал всю жизнь.

* * *

Хочу подчеркнуть, что в полдень (когда Совет мудрецов Торы принял историческое решение о признании Мессии, а И. Д. К. покинул квартиру Кремеров, так и не найдя общий язык с Диной) еще никто не мог подозревать о том, как станут развиваться события. Ссылки историка Одеда Нехамии (Институт Исхода, Израиль-3) на то, что Мессия, даже если поступал интуитивно, все же знал цель и видел путь, несостоятельны – Илья Давидович Кремер ничего не знал и не видел. Реувен Шай (Общество Мессии, Израиль-4) в своих «Экскурсах» тоже склоняется к мысли о том, что уже в утренних поступках Мессии можно отыскать его знание о последовавшем Исходе. При желании все можно отыскать везде. На деле же никто не знал ничего по той простой, но скрытой от исследователей причине, что И. Д. К. был в это время в состоянии душевного дискомфорта, и действие генетического аппарата, влиявшего на его личность, приостановилось.