Рафаэль Май - Мироздание

– Да, конечно…

Она смотрела на старика и не могла понять, почему он кажется ей знакомым. Она пыталась вспомнить, где же она его видела.

– Давно у вас собачка, – спросила Катя и только потом поняла, что вопрос был бестактным. – Извините. Глупый вопрос.

– Почему же глупый. Не так давно. Около года. Я ослеп в двадцать лет. Но всю жизнь меня окружали люди, которые заботились обо мне. А после смерти жены, кроме Шнурка, у меня никого не осталось.

– Наверное, вам тяжело пришлось, – Катя об этом только подумала, но слова опередили мысли.

– В моей незрячей жизни было все для счастья. Любящая семья. Верные друзья. Словом, все то, что есть не у всякого зрячего.

Катя замолчала. Глаза заблестели от навернувшихся слез. И она боялась, что, услышав ее голос, слепой увидит всю ее насквозь.

– Отчего может грустить такая красивая девушка, как вы? – он неожиданно спросил Катю.

– Что?

– Знаете, я уже давно научился видеть, будучи слепым. На ваших глазах слезы. Откуда они?

– Вы счастливый человек. Я вам искренне завидую.

– Счастье скоротечно. Не бойтесь быть несчастной. Бойтесь быть счастливой.

– Мне двадцать шесть лет. И я до сих пор не знаю, что такое счастье.

– Почему?

– Сама хотела бы найти ответ на этот вопрос.

– Знаете, когда я еще видел, я мечтал стать художником, рисовать пейзажи. Поступил в художественное училище, но все мне говорили, что я бездарность. И действительно мои работы были так себе, – тут он замолчал, а затем продолжил. – Знаете, как я ослеп? Увидел, как на дорогу выбежал совсем маленький мальчик, ему было годков пять, не больше… Вы же знаете, как сейчас гоняют на дорогах, – старик сделал паузу. – Так вот, мне ничего не оставалось, как подставиться и оттолкнуть его… Удар бы настолько сильным, что я получил травму головы и потерял зрение. По сравнению с этим переломы казались мне ерундой. Кости срослись, а зрение так и не вернулось.

– Это ужасно.

– Да… слепой художник. Что может быть хуже… Только глухой музыкант, – старик расхохотался. – Мальчик, кстати, этот через двенадцать лет стал чемпионом по плаванию среди юниоров. А я именно тогда и познакомился со своей будущей женой, с которой много или мало прожил тридцать девять лет, – старик снова почесал за ухом у своего пса.

– И теперь я думаю, все, что со мной случилось, должно было случиться. Это была неизбежность. Судьба, как говорится. Я должен был сделать то, что сделал. Так и ты, – старик незаметно перешел на «ты»

– Что я?

– Каждый из нас не сможет получить от жизни то, что хочет, пока не сделает то, что должен. И ты не исключение. Чтобы успеть сделать то, что хочешь сделать, тебе нужно сделать то, что ты должна сделать.

– И как мне определить, что я должна сделать?

– Иногда путем горьких ошибок, неоправданных надежд, долгих ожиданий нам приходится преодолеть сотни неверных путей, чтобы хотя бы на шаг приблизиться к тому, который, будучи компасом в лабиринте жизни, поможет нашей душе не потеряться, не заблудится в ней… Не помню, кто сказал.

– Все это так сложно.

– Такова реальность, дочка. Знаешь, с чем я всегда сравниваю жизнь. С марафоном… В ней, как в забеге на очень длинную дистанцию. Можно сдаться на самом старте, можно дать себя обогнать. Но никогда нельзя отчаиваться. Надо пытаться добежать до финиша первым, иначе никогда не узнаешь, что чувствуют люди, преодолевая черту. Главное, верить в себя, чтобы в тебя поверили другие. Жизнь – самый тяжелый вид спорта, соревнования здесь гораздо чаще, чем в футболе или теннисе. Чемпионы жизни – самые крепкие и выносливые люди. Они не знают, что такое проигрывать и поэтому никогда не проигрывают…

Катя не заметила, как закончился дождь и они оказались во дворе третьего дома.

– Вот мы и пришли, – объявила она старику.

– Спасибо, ты мне очень помогла.

– Я даже не знаю, кто кому больше помог.

– Ты только не забывай одну вещь.

– Какую?

– Счастлив тот, кто больше страдает. Даже в моменты самой незначительной радости счастье такому человеку кажется безграничным.

Катя в последний раз взглянула на мужчину, который был одет в нищенский зеленый клетчатый пиджак. И вспомнила. Вспомнила, как видела его совсем одного без собаки вчера. Она поняла, что сейчас говорит с человеком, который накануне не позволил ей умереть.

– Вы спасли мне жизнь, – сказала Катя.

– Я беспомощен, как дитя. Как я мог спасти тебе жизнь, Катя?

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – она удивилась. – Я вам не говорила.

– Догадался.

– В мире сотни имен, а вы говорите, что догадались. Вы меня знаете?!

– Тебе пора домой. Поторопись, а то опоздаешь.

– Куда опоздаю? – Катя сморщилась. Она оглянулась и увидела, как над ее домом поднимаются столпы дыма.

Когда она вновь повернулась к старику, то увидела, что ни его, ни собаки уже не было. Ее бросило в жар. Она забежала в подъезд. Из квартиры на первом этаже вышла молодая женщина, на поводке у нее был тот самый пес, но звали его иначе. Она выскочила обратно на улицу, когда услышала сирены машин скорой помощи и полиции, и помчалась к дому, молясь только обо одном.

Джуна и Софи обедали молча. Софи почти не притронулась к еде, а Джуна наблюдала за тем, как подруга ковыряла вилкой в своей порции.

– Я знаю, в это сложно поверить, но я ее видела, – тихо сказала Софи, отделяя овощи от мяса.

– Кого ее?

– Девушку.

– Ты ее знаешь?

– Откуда? Неужели в это так сложно поверить?

– Несложно. Но ты боишься зеркал…

– Да не боюсь я зеркал. И я смотрела на нее, как сейчас смотрю на тебя, – Софи замолчала. – Я бы сама подняла на смех того, кто рассказал бы мне подобную байку, но я видела ее собственными глазами.

Джуна молча налила себе чая и принялась разглядывать подругу, словно стараясь найти в ней какой-то дефект.

– Может, ты права, и мне все привиделось, – Софи начала сомневаться.

– Я тебе верю.

– Что?

– Думаю, ты действительно видела то, что видела.

– Тогда объясни мне, что со мной произошло.

– Мы видим только одну реальность. Так? А что находится там, где она кончается? – спросила Джуна.

– Другая реальность? – вопросом на вопрос ответила Софи.

– Возможно.

– А сколько их всего? Прошу, не говори загадками!

– Софи, откуда же мне знать. Я так же, как и ты, училась на факультете иностранных языков, а не на кафедре паранормальных явлений – не выдержав, Джуна повысила голос. – У меня есть книга какого-то очень известного американского профессора. Стюарт Блек, если я не ошибаюсь. Он писал про феномен зеркал. Надо заглянуть в нее. Она в кабинете.

– В той самой комнате? – и догадавшись, каков будет ответ Джуны, Софи категорически отрезала. – Я туда не пойду.