Филип Фармер - Распад

В новостях ничего не сообщалось про аэролодку, которую Дункан отправил на дно причала. Право же — это ничего не значит. У органиков есть достаточно причин не информировать публику, даже если они обнаружили лодку. Разумнее проследить, не явятся ли бандиты за ней опять.

Во Вторник сразу после полудня он включил все каналы новостей. Сводки каждого дня уделяли много внимания ловкости Дункана и Сник, поскольку каждому дню следовало подробно рассказать, что натворила эта пара. Наряду с историей Дункана и Сник, как он и предполагал, немало времени отводилось на интервью с высокопоставленными деятелями. Они заявляли, что все в посланиях Дункана — сплошная ложь. Утверждение, будто население Земли составляет лишь два миллиарда, а не десять, как сообщает правительство, очевидный абсурд и легко опровергается.

— Такими же методами они проводят переписи, — сказал Дункан. — Любая информация по их результатам формируется правительством.

Большинство комментариев в сводках новостей касались опровержения того, что, мол, ФЗС может семикратно увеличить продолжительность жизни. Однако, чтобы доказать публике ложность формулы, правительственные биологи собирались испытывать эликсир или ФЗС в экспериментах с дрозофилами. Эти двукрылые насекомые живут недолго, так что применение эликсира и его долговременные эффекты или их отсутствие можно научно подтвердить.

— Увеличение долголетия, возможность жить в семь раз дольше, комментировал Дункан, — это штука, за которую люди станут биться. Когда власти обнародуют фальсифицированный отчет, мы поднимем вокруг этого чертовский шум. И конца ему не будет, покуда правительство не докажет убедительно, что ФЗС — утка. А оно не сможет это доказать.

По всем каналам каждые пять минут передавались объемные изображения Дункана и Сник, сведения о них.

«Вооружены и опасны», гласил один из заголовков. «Убийцы-психопаты, отщепенцы общества. Разыскиваются за нарушение дня, антиправительственную деятельность, вооруженные нападения, избиения, использование поддельных идентификационных карт, сопротивление при аресте, разрушение правительственной собственности, покушения на убийство, убийство и многие другие преступления.

МОЛНИЯ! Мы только что получили сообщение о том, что вознаграждение за опознание и указание местопребывания этих преступников увеличено до сорока тысяч кредитов. Однако любой гражданин, опознавший преступников, не должен предпринимать никаких самостоятельных действий. Немедленно сообщайте об их обнаружении и местонахождении в департаменты органиков. Повторяю, не предпринимайте усилий по задержанию преступников. Правительство озабочено тем, чтобы не пострадали невинные граждане».

— Невинные! — вскричала Сник. Немногое потрясало ее, но обида и гнев за несправедливые обвинения, так изменившие ее жизнь, прорвались наружу и обнажили раскаленную лаву, дышавшую огнем в ее душе. Он не осуждал ее за то, что она взорвалась.

Сник была типичным образцом органика. Она глубоко верила в свою миссию охранителя закона и никогда не отступала от этики гэнков, как она излагалась в уставе департамента и регламентировалась нормами поведения. Трижды на протяжении ее службы ей предлагались взятки, и она всякий раз решительно отказывалась без намека на колебания или сожаление.

— Убила бы этих подлецов! Сожгла бы дотла!

— Тебе представится возможность, — вставил Дункан. Он вертел головой от экрана к экрану, ловя новости. — Непременно.

Напряженное внимание к новостям объяснялось тем, что, по существу, могло быть надеждой — слабой, как тонкое перистое облачко. Ни он, ни Сник не представляли, что это может быть. Но если бы они увидели надежду — они узнали бы ее. Вероятно.

Он вскочил, будто выброшенный катапультой. Лицо словно лучилось. Он указывал пальцем на восьмой канал.

— Там! Вот оно, слава Богу!

Сник тоже вскочила, подхваченная его возбуждением.

— Что?

— Не что! Кто!

На всех каналах время от времени появлялись интервьюеры, опрашивавшие граждан на улицах. Часто люди просто отмахивались: «Не знаю». Но некоторые весьма энергично выражали свое мнение — за или против. Вот и сейчас убежденно говорила женщина — лицо ее на секунды заняло весь экран. Высветилось ее имя и идентификационный номер.

Донна Ли Клойд была привлекательной женщиной среднего роста, темнокожей блондинкой с голубыми глазами; цветом глаз она, очевидно, обязана депигментации. На ней было другое платье — не то, в котором он видел ее последний раз, хотя канареечного цвета туфли на высоких каблуках оставались те же.

— Лицо! Пятно на лбу! — воскликнул Дункан.

Сник, словно силясь вспомнить, нахмурила брови, потом улыбнулась.

— Та женщина, которая передала нам записку сразу же, как мы прибыли в Лос-Анджелес. Связная СК.

На лбу Донны Ла Клойд приютилась татуировка — маленькая черная свастика [от древнеиндийского «су» — хорошо, связано с благом и «асти» есть; можно перевести как знак «счастливого существования»; изображается в виде креста с загнутыми (под углом или овально) концами; кроме широкого распространения в индийской культуре, встречалась в символике Китая, Древнего Египта, в раннем христианстве и т. д. ] справа — знак принадлежности к подлинной секте Гаутама [(или Готама) в др. индийской мифологии один из семи великих _р_и_ш_и_ (мудрец, провидец; медведь); согласно многим источникам, семь риши, в бытность медведями, образовали семичленное созвездие Большой Медведицы; в буддизме Гаутама — родовое имя Шакьямуни].

— Я не верю ни одному слову этого возмутительного лживого послания, говорила женщина. Лицо ее оставалось серьезным. — Надеюсь, что гэнки, то есть органики, схватят этих жестоких, сумасшедших убийц, и правосудие воздаст им должное.

— Спасибо, гражданка, — поблагодарил интервьюер.

Мужское лицо сменило Клойд.

Дункан дал команду экрану вернуть запись изображения и задержать на экране лицо женщины. Он записал идентификационный номер Клойд в блокнот, лежавший на кофейном столике возле дивана. Затем Дункан вызвал на экран справочник жителей башни и выписал ее адрес.

— Она несомненно маскируется. Зритель должен верить, что она обожает правительство и смертельно ненавидит нас.

— Ты уверена, что она прикидывается?

Всего лишь несколько недель назад, когда Дункан, падре Кэбтэб и Сник вышли из иммиграционного центра, направляясь в Башни Комплекса Ла Бреа, к ним подошла женщина. Казалось, она намеревалась что-то сказать им. Вместо слов женщина сунула в руку Дункана записку и незаметно удалилась.

В записке для них содержалась инструкция встретиться с неизвестным в 9 часов вечера в Спортере — ближайшей таверне вблизи их квартир на двадцатом уровне западного блока башни. Неизвестный сам найдет их.