Текла Матвеева - Земля – родина интелов

– И, как туда попасть? В другую вселенную? – Спросила Лето.

– Он указал способ через аннигиляцию, который я действительно могу осуществить – надо направить к одиночному астероиду, или к любому космическому объекту, достаточное количество анти-вещества, достаточную массу для его аннигиляции, и в течение определённого времени после реакции, причём временной интервал значительный, космический корабль будет способен выскочить туда, когда все последствия будут уже нивелированы, а ткань пространства-времени ещё не полностью восстановлена…

– Так ты выскочишь в анти-мир, где и сам аннигилируешься, – высказала догадку Лето,

– Как раз, нет. Анти-мир – это тоже часть нашего, его полное подобие, но взаимообратное. У нас никогда не получится оказаться на той стороне, это как раньше боялись разбить зеркало, потому что думали, будто есть вариант оказаться запертыми в отражении, а я сразу выскочу по ту сторону – в ближайшую параллельную нам вселенную. Можно попробовать поставить такой эксперимент, но, по возвращении, скорее всего, мы окажемся в нашей вселенной, но в другом времени, то есть, не существует способа войти в эту же временную точку, из которой мы вышли… В области работы с анти-веществом, он указал на ещё один интереснейший эксперимент: если среднюю массу аннигилировать в секторе входа в червоточину, то она образует ещё 4 ответвления от своей изначальной точки. А, теорией анти-вещества, я вообще слабо интересовался, так что однозначно, не смог бы увязать её, ни с теорией пространства-времени, ни, уж тем более с физикой мета-пространственных генераций… Так что, сомнений у меня не осталось, и я начал серьёзнее прислушиваться ко всей информации, которую получал.

В этой системе обитают три расы китообразных. Мой собеседник – представитель народа у-ва-у, его, я и услышал, когда понял, что мне запрещают посадку на Сирион, кроме того, он считается моим здешним куратором, по крайней мере, я так это понял. Здешняя цивилизация – это объединение трёх равных народов. У них есть свои названия, но по нашему, это – киты, дельфины и у-ва-у.

– У-ва-у – разве по нашему?

– Да, то есть, это их настоящее название, и у нас – таких нет. Похожие немного на тюленя, немного на человека, и только у них есть руки. Это и есть раса, развившая всю суммарную базу теории и научных достижений.

– А остальные? Не такие разумные? – Удивилась Лето.

– Здесь, вообще, всё не просто. То, что я сейчас сказал тоже неверно, потому что абсолютно главенствует раса китов. Ру-а – как-то так звучит на здешнем языке. Когда у-ва-у мне рассказывал, то он сказал про китов: «это боги». «Значит – бессмертные?» – спросил я, нет – оказалось: «почти бессмертные, почти смертные», в чём же тогда божественность? Ответ – «в совокупности их всемогущества и доброты». Вот так – не больше и не меньше… И, здесь же – народ дельфинов. Они, безусловно преданы китам, как младшие братья, и в то же время – это извечная оппозиция у-ва-у-нам, единственным технократам, которые, в свою очередь обеспечили всех равным использованием научных достижений, то есть всеми благами цивилизации. Но в то же время, сами они полагают, что главная цель всего их существования, впрочем, как и у расы дельфинов – в служении своим божествам.

– Китам? – Уточнила Лето,

– Получается, так. Есть ещё одно затруднение, чего я наверно никогда не пойму – что киты на Земле, в Солнечной, это они же, и то, что они там обитают, как вымирающий вид, и то, что тысячи лет, на них с гарпунами охотились, оказывается, ничего не уменьшает в их «всемогуществе», и должно восприниматься, как добровольное самопожертвование, которое они совершают до сих пор, на благо всем остальным. Я думаю, это из-за проблем со смысловой адаптацией и, со временем, моя способность к пониманию будет улучшена, а то, какая-то белиберда…

– Хотя бы примерно, какое у них всемогущество? – Недоумевала Лето,

– У-ва-у говорит, что киты, то есть – Ру-а, могут осуществить всё, и у-ва-у стоит только попросить о чём-то, например – о возможности космических перелётов, и через какое-то время, это реализуется.

– Непонятно… – Выдала свой комментарий Лето.

– Мне тоже непонятно. Тогда, над Сирионом, с орбитального уровня, я видел признаки развитой цивилизации – очень много воздушных объектов, искусственное освещение на огромнейших площадях, корабли амфибии, стартующие из глубины…

– А может, ты всё же ошибся? Люди, вот, например, обжили всю Солнечную, и везде похожие условия, а здесь две планеты совершенно разные, здесь же – никакого устройства. Как с этим быть?

– А то, что когда нам разрешили посадку, и через два дня, из ниоткуда, источник с пресной водой появился там, где раньше не было, это разве не устройство? Знаешь, мы с Андромедой, провели целый месяц в Африке, ещё до женитьбы. Я ведь, когда построил Персея-и-Андромеду, то долго её тестировал, в частности, как на связь, так и на её независимость от корабля и, просто репетиция медового месяца получилась… – Улыбнулся Борис:

– Мне так понравилось, что я решил ещё раз повторить, но чтобы уже – официально…

– А дальше? – Лето выдернула его из воспоминаний,

– Это я к тому, что почти половина Африки – дикие, почти первозданные территории, а это намного больше, чем все ваши венерианские площади вместе взятые, включая и терры. Самый минимум технологичности. Здесь же, какие-то знания точно применены, просто мы – не выясняли, а логика есть – целая планета каникул!

– А второй медовый месяц, где провели?

– Второй – в Альпах! Там тоже кроме туристов мало кто живёт, красота невероятная – на сотни километров – горы, луга и небо! Зато и въезд в альпийский заповедник – почти, как месяц в Александрии, в денежном эквиваленте… Понимаешь, о чём я?

Так этот разговор ничем, и не закончился. Спустя какое-то время, Лето заносила в планшет ещё одну китовую песню. Просыпалась рано утром, и нате вам – слова уже сидят в голове. Накануне, весь день с китами прошёл, и всё в ней отзывалось на такие вот непонятные: слова – не слова, ритмы – не ритмы, но всё целиком, рождало нечто, совершенно неподдающееся обычному пониманию… «Может, и боги» – говорила она про себя: почему всё меняется, стоит ей услышать их голоса – какие-то космические, какие-то совершенно нездешние – как будто бы они здесь, но только отчасти, и в это же время – продолжают свой путь через все времена, сквозь иные системы и скопления бесчисленных, незнакомых никому звёзд, а своей странной песней, они звали за собой, и её… Что позволяло ей понимать их на следующий день? Что позволяло отыскивать, или, пусть даже – выдумывать этот смысл?

Кто ты? Кто ты?

Вспомни! Вспомни!

С дождём, с росой