Леонид Каганов - Дай бог каждому

– Глянул, ваше благородие.

– Мошка дорогу не перебегала?

– Никак нет.

– Пальцы крестиком складывал у Святофора?

– Сами ж видели, ваше благородие…

– Исповедовался в Церкви когда последний раз?

– Вчера исповедовался…

– Странно… – пробормотал Инспектор. – Откуда же тогда неудача?

Я молчал. И даже не потому, что нечего было сказать, а потому, что прислушивался. Вдалеке явно раздавался шелест и дробный топот с поскрипыванием, будто в грунт аккуратно втыкали острые палки.

– Идет… – прошептал я.

– Тихо! – шикнул Инспектор. – Слышу! Не вздумай пошевелиться!

И мы замерли.

Топот то замедлялся, то ускорялся, то вовсе замирал, и непонятно было, приближается шатун или нет. Наконец шелест послышался совсем близко, затем еще ближе, и наконец я увидел гигантскую ногу – она воткнулась почти рядом с нами. Очень плохая примета смотреть на паука – это значит взгляд его притягивать. Но я искоса глянул. Паук стоял близко-близко, почти вплотную к лежащему Инспектору. Бесшумно шевелились пучки вонючих жвал на морде, и белой пеной висели слюни почти до земли. Крохотные глазки-фасетки, разбросанные по телу, крутились в своих орбитах, силясь разглядеть, есть ли кто в тени. Мне казалось, прошла целая вечность. Затем паук сделал шаг и вонзил передние ноги рядом с телом Инспектора…

Опустил морду… Понюхал… Учуял! Чуть подался назад… Бесшумно раздвинул ротовые жвалы, распахивая гигантскую глотку, и выпустил иглу… Еще чуть подогнул ноги во всех коленках, напрягся…

Я понял, что он сейчас ударит. Ударит Инспектора. И сделать ничего нельзя. Ударит, потащит тело пеленать, а мне надо будет уползти по инструкции. Я сжал рукоять галстука изо всех сил.

Даже не знаю, как это случилось, но как только голова паука дернулась вперед, я выхватил галстук, привстал и со свистом рассек воздух.

Громадная мохнатая голова глухо упала на землю, из разруба на тонкой шее полилась слизь, тело закачалось на всех своих ногах и повалилось бы на Инспектора, только он уже вскочил и проворно отполз.

Паучьи ноги подгибались и натужно скребли землю, а лежащая голова распахивала ротовые пластины и запахивала снова – с каждым разом все медленней. Я глянул на Инспектора – рукой он держался за сердце, а в его глазах был ужас.

– Ты… – прошипел он, – ты понимаешь, ЧТО ты сделал, идиотина? Ты понимаешь, на кого ты поднял руку? Ты понимаешь, кого убил?

Я понимал. Но вот почему я это сделал – не понимал.

– Я убил дикого клопа… – тупо пробормотал я, вытирая галстук о землю. – Клоп охотился. Напал на нас. Клопа убивать можно.

– Клопа?! – заорал Инспектор. – Клопа?!!

– А разве это не клоп? – Я постарался изобразить недоумение.

Инспектор подскочил и схватил меня за рубаху на груди так, что ткань затрещала.

– Ты кого обманываешь, придурок?! – зашипел он. – Меня обманываешь? Себя? Ты Господа не обманешь! Поднять руку на шатуна-крестоносца – грех, за который Господь выгнал Адама и Еву из Рая!!!

– Он бы вас убил, ваше благородие…

– Да пусть бы он трижды убил и меня, и тебя, и кого угодно!!! – заорал Инспектор. – А что теперь будет с мегаполисом, ты подумал?!! Сто сорок тысяч человек в мегаполисе!!!

– Может, ничего и не будет… – пробурчал я.

– Ты Святое писание читал?! – взревел Инспектор. – Паука случайно убить – к страшному несчастью!!!

– Так я не случайно, я нарочно… – буркнул я.

Инспектор в неописуемом гневе распахнул рот, замер, снова захлопнул, снова распахнул, затем горестно обхватил голову руками и сел на землю.

– Никто! – прорыдал он, раскачиваясь. – Никогда! Не убивал паука! Ни у нас, в Ерофей Палыче, ни в Чите, ни даже за Стеклянными равнинами – в Кемерово и Новосибирске! Может, Предки убили паука, от того и вымерли… Господи, я сам уже кощунствую… Господи, что с нами будет… Что с нами будет…

В это время туша издала свистящий звук, суставчатые ножищи перестали скрести землю, рывком подтянулись к брюху и замерли. Голова тоже замерла, ротовые пластины и жвалы вытянулись в трубу и не шевелились, только игла еще подрагивала – раз, другой, третий – и окаменела.

– Ваше благородие, – прошептал я. – Может, мы его быстренько закопаем? И Господь сверху ничего не увидит?

Быстро закопать не получилось. Мы рыли яму много часов, почти до заката. Копать приходилось галстуками. Ссыпали комья глины на плащ и относили в кучу. Я все еще не мог как следует осознать случившееся, а Инспектор был и вовсе плох. Поначалу он мрачно молчал, а затем начал вещать.

– Может, ты думаешь, Мигель-пастух, – проскрипел он, – что Предки наши были неучами?!

– Никак нет, ваше благородие… – отвечал я. – Известно, что Предки знали все и умели управлять удачей, а нам от них достались лишь обрывки знаний…

– Обрывки?! – скрипел Инспектор. – Сопляк! Как ты смеешь называть обрывками святые документы! А ну перечисли Наследие!

– На сегодняшний день из Наследия Предков найдено… – затараторил я заученно, – три Типовых договора, Штраф-квитанция, Больничный лист Ковальчука Эс, Билет в Дозор-Кино, Правила пользования Лифтом, Инструкция к Прокладкам, Свод Бытия и Книга Святого писания «Тысяча и один совет, как достичь успеха в офисе, бизнесе, найти работу и мужа», написанная Господом нашим Спасителем, единым в трех лицах, распятым на кресте и принявшим смерть за грехи Предков…

– Что?! Свод Бытия?! – разъярился Инспектор и замахал галстуком так, что я уже подумал, что он меня сейчас зарубит. – Да ты дебил! Чему тебя учили в школе, Мигель-пастух?! Свод Бытия написан не Предками, а Двенадцатью учениками уже в начале Новой эры! Как ты дожил до двадцати одного года, если…

– Мне восемнадцать… – тихо прошептал я.

– Ах вон оно что… – протянул Инспектор. – Малолетка! Лгун! Полез на ведуна сдавать обманом! А я-то, старый болван…

– Мне семью кормить надо… – Я шмыгнул носом. – Мать у меня и малые братья…

Инспектор ничего не ответил, только с отвращением покрутил головой и вонзил галстук в землю. Я продолжал копать.

– Ты хоть понимаешь, зачем нужны законы, приметы и правила? – безнадежно спросил Инспектор.

– Чтобы предсказать грядущее, – забубнил я, – истолковать прошедшее и выбрать наиболее удачный путь.

– В настоящем! – с отвращением поправил Инспектор.

– Предки знали всё и умели управлять удачей, – продолжал я чеканить заученные формулировки. – Нам достались лишь обрывки знаний, смысла которых мы понять не можем, но соблюдать обязаны. В мегаполисе мы должны соблюдать Этикет, за окружной – правила вождения и безопасности… Я вот только не пойму, ваше благородие, если Предки управляли удачей как хотели, куда же они исчезли?