Роберт Хайнлайн - Рассказы

Парижская пресс-конференция Хрущева породила новую pravdu. С того момента, когда мы прилетели в Ленинград, и вплоть до дня нашего отлета в Хельсинки ни один советский гражданин, за исключением сотрудников "Интуриста", исполнявших свои профессиональные обязанности, не заговаривал с нами ни при каких обстоятельствах. Ни один.

Имея дело с "Интуристом", всегда трудно понять, возникают ли твои затруднения от вездесущей секретности или же из-за намеренного обструкционизма. В Ленинграде нам сразу стало ясно, что "Интурист" теперь просто НЕ ЖЕЛАЕТ нас обслуживать. Даже носильщик, относивший в номер чемоданы, вел себя неприлично.

На первый день у нас был запланирован визит в Эрмитаж - один из величайших художественных музеев мира. Запланирован на этот день и на это время еще в американском представительстве "Интуриста".

К назначенному времени наш гид (вы обязаны его иметь) не вызвал машину. Через некоторое время она все-таки появилась, а гид сказал: "А сейчас мы поедем на стадион".

Мы сказали, что хотели бы поехать в Эрмитаж, как было запланировано. Гид ответил, что Эрмитаж закрыт. Мы попросили отвезти нас в другой музей (в Ленинграде их много). Мы объяснили также, что нам вовсе не интересно осматривать очередной стадион,

Но все же мы поехали на стадион.

Это было все, что разрешил нам посмотреть в тот день "Интурист".

Вернувшись в отель, мы обнаружили кого-то в своем номере. В Ленинграде это стало правилом. Поскольку в отелях "Интуриста" горничные или почти ничего не делают, или, напротив, вездесущи, мы не сразу пришли к выводу, что нам намеренно причиняют неудобства. Но когда следующим вечером мы обнаружили в номере шестерых мужчин, деловито отдирающих различные трубы, вопрос о преднамеренности перестал быть вопросом. Гостиничный номер с отодранными трубами и полом, усеянным щепками и штукатуркой, лишь ненамного лучше отсутствия номера как такового.

Однажды в Ленинграде мы пошли на балет. В советских театрах антракты очень длительны, около получаса, и прежде именно в антрактах нам удавалось завязывать самые интересные знакомства.

Но не сейчас, после новой, парижской, pravdы. С нами не заговорил ни один человек. Никто даже не захотел встретиться с нами глазами. Единственный знак личного внимания в тот вечер - явно преднамеренный толчок локтем в ребро - мы получили от какого-то майора в форме.

Как может поведение и отношение 200 миллионов людей включаться и выключаться, словно лампочка? Как из одного набора фактов можно создать три различные pravd ы? Полным контролем над всеми средствами общения, от колыбели до могилы.

Почти все советские женщины работают. Дети их воспитываются в детских садах в среднем с возраста 57 дней. Так нам сказали, и увиденное это подтвердило. Мы побывали в нескольких детских садах, в колхозах и на предприятиях. Судя по вывешенным распорядкам дня, эти дети проводят в детском саду ежедневно по 13,5 часов, а с матерью - лишь пару часов перед сном.

В колхозе имени 40-летия Октября неподалеку от Алма-Аты дети постарше в одном из детских садов показали нам небольшое представление. Сначала девочка прочитала стихи. Потом мальчик прочел отрывок из прозы. Потом все вместе спели. Дети были чистые и симпатичные, здоровые и счастливые. Наш гид ничего не стал переводить, так что, скорее всего, это было нечто вроде обычного развлекательного представления, которое можно увидеть в любой день в любом американском детском саду.

Однако моя жена понимала по-русски.

Стихи были о жизни Ленина.

Отрывок из прозы был на тему семилетнего плана.

Песня была о том, как "мы должны защищать нашу Революцию".

И всем малышам было не больше шести.

Вот как это делается. Начиная с колыбели никому не дают слушать ничего, кроме официальной версии. Так "pravda " становится для советских детей "правдой".

А что означает подобная дрессировка для личности, которой уже достаточно лет и которая вполне может делать собственные выводы? 14 мая мы ждали вылета в аэропорту Киева. Погода была плохая, самолеты опаздывали, и в комнате ожидания "Интуриста" скопилось около 30 иностранцев. Один из них спросил, куда мы летим, и жена ответила, что в Вильнюс.

- Вильнюс? Где это?

Жена ответила, что это столица Литвы, одной из ранее независимых Балтийских республик, захваченной СССР более 20 лет назад, - и это простая историческая правда, столь же неоспоримая, как высадка в Нормандии или бомбежка Перл-Харбора.

Но правда не есть pravda.

Присутствовавшая при этом молодая женщина - гид "Интуриста" - понимала по-английски, и она немедленно прервала мою жену, опровергла ее слова и заверила нас, что Литва всегда была частью Советского Союза.

Единственными результатами спора стали шум и возмущение. Не было никакой возможности изменить убеждения этой молодой женщины. Она рассказала нам pravdu, выученную в школе, вот и все. Вероятно, ей было около трех лет, когда свершился этот акт международного насилия. У нее не было личных воспоминаний об этом периоде. Она не была в Вильнюсе, хотя от Киева до него менее 400 миль. (Советские люди мало путешествуют. Дороги, за редкими исключениями, ужасны, а железнодорожная сеть слабо развита. От русских требуют пользоваться внутренними паспортами и получать внутренние визы для поездки в каждый город, а также путешествовать через "Интурист", как и иностранцам. Поэтому путешествий ради удовольствия, за исключением заранее определенных мест отдыха у Черного моря, почти не бывает.)

Вступив в дискуссию с официальной pravdой, мы стали просто наглыми лжецами, и женщина ясно дала нам понять, что таковыми она нас и считает.

Около полудня в воскресенье, 15 мая, мы спускались по дорожке парка, окружающего холм, на вершине которого стоит вильнюсский замок, Нам повстреча лась группа из шести или восьми курсантов Советской Армии. Иностранцы в Вильнюсе вызывают большое любопытство. Туристов здесь почти не бывает. Поэтому они остановились, и мы немного поговорили: я - через нашего гида, а жена - напрямую, по-русски.

Вскоре один из курсантов спросил нас, что мы думаем о их новой пилотируемой космической ракете. Мы ответили, что еще не слышали о ней: что это такое и когда ее запустили? Он рассказал нам, а другие курсанты слушали и подтверждали, что ракету запустили как раз сегодня и в этот самый момент русский астронавт находится на околоземной орбите. Так что мы об этом думаем?

Я поздравил их с таким замечательным достижением, но в глубине ощутил отвратительную слабость. Советский Союз еще раз больно щелкнул нас по носу. Но позднее в тот же день наш гид внимательно посмотрел на нас и осторожно скорректировал услышанную историю: курсант ошибся, ракета не была пилотируемой.