Максим Анкудович - Ржавое поле

Владимир удерживал его под водой уже две минуты. Он никогда не делал этого раньше, но знал, что произойдет. Его сокамерник, с которым они вместе бежали из колонии неделю назад, не сможет больше задерживать дыхание и начнет захлебываться. Он мог бы продержаться дольше, но слишком много сил ушло на отчаянные попытки вырваться из крепкой хватки Владимира. Затем, когда его легкие наполнятся черной, болотной водой, тело его обмякнет, Владимир выждет еще минуту, для уверенности, и пойдет дальше. Пойдет дальше один и в долгожданной тишине, о которой просил сокамерника всю неделю. Длинный язык до добра не доведет. Доказательство правдивости этих слов, как раз, перестало подавать признаки жизни под коленом Владимира.

Беглый зэк встал и огляделся. Вокруг, на сколько хватало глаз, лежало непроходимое болото. Тут и там из тухлой, черной воды торчали обломанные остатки стволов елей и берез. Мох, росший повсюду, местами, был таким плотным и густым, что неопытный человек мог принять его за твердую землю. Но Владимир знал, что стоит на него наступить, как нога провалиться сквозь мох в мокрый торф, и если не повезет, то трясина утянет тебя так глубоко, что никто и никогда тебя не найдет. Поэтому в руках у Владимира была длинная жердь, которой он тщательно проверял каждое место куда собирался поставить ногу.

Владимир вырос в этих местах. Он знал, что если пройдет на юг еще несколько километров, то выйдет к заброшенной железной дороге. Если пойти вдоль дороги на запад, то он выйдет к родной деревне, где его не ждут. Поэтому он пойдет на восток. Там посреди сибирских болот была спрятана старая советская военная база, оказавшаяся не нужной новой России. Именно там, Владимир, решил устроиться на время, пока его план не будет приведен в исполнение.

Он шел медленно, обдумывая каждый следующий шаг. Рюкзак, с парой банок тушенки, несколькими помидорами, буханкой черствого хлеба и большой бутылкой воды, сильно давил на плечи. Ноги давно промокли, а пот щипал глаза. Но все это не могло его остановить. Сейчас, когда он так близок к своей цели, он испытывал новый прилив сил. Это не снимало накопившейся усталости, а шло параллельно с ней. С каждым шагом становилось все сложнее идти, но в то же время, каждый следующий шаг приближал его к тому сладкому моменту расплаты, которого он так ждал, и это придавало ему решимости.

Владимир не знал сколько времени прошло с тех пор, как он оставил позади тело своего сокамерника. Солнце уже зашло, когда он наконец вышел на твердую землю и смог присесть отдохнуть. Подкрепившись помидором и сделав глоток воды, Владимир снял ботинки, выжал, как смог, носки, и вытер ноги сухой травой, что росла вокруг.

– Живем. – тихо сказал он.

На болоте было очень много гнуса. Мошкара и комары лезли в глаза и кусали кисти рук. Качественный отдых в такой обстановке был невозможен, поэтому собрав остатки сил, Владимир, кряхтя и чертыхаясь, поднялся на ноги и пошел дальше.

По твердой земле, присыпанной иглами елей, идти было легко и приятно. Если не обращать внимания на гнилостный запах серы и не оглядываться, то можно было забыть в каком гиблом месте он оказался. Через несколько минут, Владимир вышел к железной дороге. Рельсы проржавели, кюветы заросли травой и кустами, сквозь насыпь успели прорости маленькие хилые березки. Местные рассказывают, что раньше, по этой дороге, поезда доставляли ядерные ракеты на секретную военную базу. Ракет Владимир не видел, и не верил, что они когда-либо были, но еще лет двадцать назад, он, будучи ребенком, часто просыпался от грохота стальных колес, несущихся по этим путям вагонов. Поезда ездили только по ночам и никогда не останавливались. Никто не знал откуда они идут и куда. Неудивительно, что поползли слухи о секретных ракетах, которые, при необходимости, разнесли бы в щепки врагов социализма в любой части Вика.

Ему захотелось курить. Так сильно, что он даже пожалел о утопленном сокамернике. У того, вроде бы, оставались еще пара самокруток, которыми он запасался перед побегом.

Владимир вернулся мыслями на неделю назад.

Он вспомнил как Чулым, (так прозвали его болтливого товарища), предложил ему бежать. Рассказал, что в определенный день, их камеру, в которой они коротали дни с еще четырьмя заключенными, незаметно отопрут. Что для них будет подготовлен коридор, по которому они смогут беспрепятственно пройти. Что через стену перекинут веревку, и что охрана на вышках, совершенно случайно, будет смотреть в другую сторону. Все что от них требуется, это проследить, чтобы все остальные в камере не проснулись, и не попытались уйти вслед за ними.

Владимира не удивило тогда, что для Чулыма устраивают побег. Ходили слухи, что в его родне кто-то очень близкий к губернатору, а то и сам губернатор. Владимир только не мог понять почему Чулым берет его с собой, они не были близкими друзьями, их почти ничего не связывало. Но этих сомнений было недостаточно, чтобы отказаться от такого подарка судьбы.

Вопрос с сокамерниками Владимир решил просто. Ночью, когда все заснули, он тихо слез со своих нар и, не поднимая лишнего шума, заточкой, сделанной «на всякий случай» еще в первые дни своего срока, заколол всех четверых. Чулыму, знать об этом было не обязательно. Поэтому, когда Владимир его разбудил, ему пришлось делать вид, что он старается двигаться бесшумно, чтобы никого не разбудить.

Как и было обещано, дверь в их камеру была открыта. Их никто не остановил ни на выходе из их блока, ни тогда, когда они шли через промышленную зону тюрьмы к стене, через которую должны были перекинуть веревку. Прожекторы на вышках охраны тоже были отключены.

Колония, в которой они отбывали наказание, находилась на окраине крупного шахтерского поселка. Вся территория вокруг тюрьмы была застроена промзонами и гаражами, за которыми начинался лес. Когда Владимир и Чулым, перебрались через стену, они мелкими перебежками от гаража до гаража, от кустов, до забора, добрались до границы леса, и углубившись в него на несколько сотен метров, схоронились за поваленным деревом.

– Что теперь? – спросил Владимир.

– Мне откуда знать?! – огрызнулся Чулым.

– Как это? Тебя встречать не должны, разве? – удивился Владимир.

– Кто?

– Кто, кто… Тот, кто тебе побег этот устроил, вот кто.

– Не для меня все это устраивали, брат. Кому-то сильно нужно было, чтобы ты на воле оказался.

Владимир не мог поверить в то, что слышал. У него не было ни друзей, ни родственников способных устроить такой побег.

– Не говори херни! Не хочешь своего дядю губера выдавать, не нужно. Но и сочинять всякое тоже нужды нет.