Глеб Гурин - Зона поражения. Игры лисов

Вот и сейчас парочка с третьего этажа выясняла отношения, а бабки на лавочке активно обговаривали это, стараясь расслышать конкретные слова и фразы, чтобы потом использовать их в обвинительном акте, касательно всей современной молодёжи.

Как раз в этот момент из подъезда и вышла Вера Гавриловна в сопровождении Нади. Заметив блаженную улыбку на лице первой, Зинаида Павловна и Валентина Евгеньевна на лавочке притихли и, вмиг позабыв о ссорящейся паре, устремили всё внимание на женщину.

– С добрым утром вас, и пусть Бог благословит ваш день, – поздоровалась с ними Вера.

– Доброе утро, – хором сказали в ответ женщины.

– А что это ты так улыбаешься, Вера? Никак случилось что? – спросила Зинаида Павловна.

– Случилось! Это случилось сегодня утром, – торжественно провозгласила Вера, – и я считаю себя обязанной рассказать вам об этом.

Интерес женщин на лавочке возрастал с каждой секундой, и это было отчётливо видно по их лицам. Бабки, с которыми окружающие в лучшем случае здоровались, конечно же, в душе были благодарны Вере уже за то, что она почтила их вниманием и, едва выйдя из подъезда, сразу же решила поведать им какое-то важное известие. После этого любые слова соседки имели для них немалый вес.

– А случилось то, – продолжала Вера Гавриловна, – что сегодня мне впервые в жизни пришло озарение от Бога. Он указал мне, что всё происходящее сейчас ведёт к одному – к концу света. Бог сотрёт с лица земли всех грешников, и останутся лишь те, кто верит в него!

Сказанное немного озадачило подруг. Конечно, они знали, кто такая Вера Цурканова и чем она занимается, но подобное слышали от неё впервые. Бабки еще некоторое время не решались произнести и слова, глядя куда-то перед собой, как будто «переваривая» только что услышанное.

– Я говорю вам чистую правду, и скоро вы сами всё увидите. То, что было вчера – не конец войны. Война еще впереди, и только праведные смогут пережить её.

– Это да, – согласилась с ней Валентина, – с этим я согласна. Если бы среди нас было больше верующих людей, то до такого мы бы не дошли. А когда живёшь в одном доме с вон такими, как эти… – она повысила голос и кивнула в сторону доносящихся с третьего этажа криков, – так мне кажется, что ты права, Вера. Близок уже конец. На месте Бога я б уже стёрла всё это безобразие с лица земли, чтобы не было этой срамоты!

– Да, Валя, я с тобой согласна, – также повысив тон, и грозясь пальцем в сторону третьего этажа, сказала её подруга Зинаида, – из-за их бесстыдства страдают те, кто живёт рядом. Уж постыдились бы такой бордель разводить! А то и дети рядом через стенку живут, а они горло дерут во всю – и мат, и перемат только и слышно целыми днями или еще чем похуже занимаются, что Борисович со второго под дверями у них стоит и выслушивает! Тьфу, бесстыжие!

На её восклицания из окна третьего этажа высунулась Яна и возмущённым взглядом окинула собравшихся у подъезда женщин.

– Чё завелись, кошелки старые? – спросила она у них. Они с Кириллом до этого жили в селе и не особо соблюдали какие-либо правила этикета, поэтому Яна не старалась следить за речью и говорила всё, что ей взбредало на ум.

– Ах ты бесстыдница! А еще и девушка! – наперебой стали кричать на неё бабки с лавочки, – Управы на тебя нет! Вот пойдём в горисполком и напишем заявление, чтобы вас отсюда выселили.

– А место на кладбище вы уже застолбили себе? А то вас там уже, наверное, заждались.

– Ах ты потаскуха! И не отсохнет язык такое говорить! – продолжали негодовать бабки.

– Скажу тебе, дочка, не годиться так со старшими разговаривать. Грех это… – вмешалась в разговор Вера Гавриловна. Она хотела сказать что-то еще, но девушка не стала дослушивать.

– О, кто это решил обозваться? Парочка баб-лесбиянок! Что там, с утреца уже успели друг другу… – договаривать она не стала, вместо этого показав жест языком между двух расставленных пальцев, а затем, не став ждать ответа, просто закрыла окно, видимо, удовлетворившись уже тем фактом, что рассказала всем, кем она их считает.

Последние слова девушки произвели еще большее впечатление на женщин у подъезда. Зинаида Павловна и Валентина Евгеньевна разошлись не на шутку, ерепенясь и продолжая выкрикивать всевозможные упрёки в адрес девушки. Голоса их смешивались воедино, превращаясь в сплошной бессмысленный галдёж. Но остановиться женщины уже не могли. Слишком уж много в них было накопившейся за долгие годы желчи, которую просто необходимо было выплеснуть наружу.

Нельзя сказать, что слова девушки не зацепили Веру Гавриловну, хоть она и не первый раз слышала об их с Надеждой дружбе подобные вещи. Женщина сделала вид, что ничего страшного не случилось, хотя где-то себе в голове отметила, что молодой нахалке не мешало бы ответить за свои слова.

Видя, что соседки слишком уж увлечены своим занятием и продолжать дальнейший диалог с ними больше не имеет смысла, она махнула Наде, и они пошли прочь.

До службы оставалось еще больше часа, но женщина не могла просто ждать, и потому они направились в церковь.

Церковь – а точнее, как она правильно называлась среди своих посетителей, Зал царства Христа Спасителя – представляла собой двухэтажный дом, выстроенный из белого кирпича, находившийся в частном секторе за Домом Культуры завода «Сельмаш» ближе к главной дороге.

Традиционно в ней не было никаких крестов и икон, и основное помещение, в котором проводились служения, представляло собой просторный зал с желто-кремового цвета стенами, возвышением наподобие небольшой сцены в передней части и стоящими напротив него рядами стульев.

Так как последнее время зал царства посещало ничтожно малое количество прихожан, пустующее помещение вгоняло последних поклонников Иисуса в уныние. Все они помнили времена, когда зал был битком набит людьми.

Подавляющее большинство их либо умерли от КОВИДа, либо покинули Белореченск. Некоторые, которых Вера Гавриловна порой встречала на улицах города, просто больше не находили времени для богослужений, да и в виду последних событий не особо желали верить во что бы то ни было.

Женщина, всегда принимавшая наиактивнейшее участие в деятельности церкви, очень переживала на счет этого, и сейчас, когда на неё снизошло прозрение, задумалась над тем, что это неплохой повод вернуть доверие прихожан, да и их самих на положенное место.

Несмотря на то, что оставалось еще около часа, зал царства был открыт. Открывала его Лариса – слегка полная женщина лет под сорок. Она не являлась самая ярой фанаткой, просто в Белореченске у неё теперь не было ни друзей, ни родных, поэтому так получилось, что церковь была единственным, что осталось у женщины. Так что она сама вызвалась открывать её и время от времени наводить порядок.