Кевин Андерсон - Дюна. Батлерианский джихад

Шаи-Хулуд!

Потом Селим увидел своим внутренним взором, что пряность исчезает, утекает, похищается паразитами, которые выглядят, как… как межзвездные корабли, какие он видел в космопорту Арракис-Сити. Рабочие – чужестранцы с других планет и даже свои дзенсунни – прочесывали дюны, крали меланжу, забирали богатство Шаи-Хулуда и оставляли его задыхаться в сухом и безжизненном море. Тяжелогруженые корабли взмывали в воздух, улетая в открытый космос, оставляя молящих о милости людей с жалко протянутыми руками. Но вот вскоре после этого по пустыне проносится песчаная буря, взметая песок и низвергая его с неба. Песок засыпает людей и трупы песчаных червей. Никто не может остаться живым на этой планете. Арракис становится огромной плошкой с песком, невозмутимым и чистым.

Планета без червей, без людей… и без меланжи…

Селим очнулся и увидел, что он сидит на скрещенных ногах на гребне дюны, а голову ему печет яркое полуденное солнце. Кожа его покраснела от солнца и покрылась кровоточащими волдырями, обожженная знойным солнцем. Губы потрескались от жажды. Как долго сидит он здесь? Он подумал, что дольше, чем один день.

Он сделал усилие и попытался встать на ноги. Руки и ноги стали тугоподвижными, как заржавевшие дверные петли. Пряность по-прежнему покрывала его кожу и одежду, но действие ее прекратилось. Он так много узнал из своих видений, что этот кошмар выжег из крови всю пряность.

Селим покачнулся, но удержал равновесие. Ветер шептал ему в уши какие-то непонятные слова, срывая небольшие буруны песка с гребня дюны. Пустая и молчаливая, но не мертвая природа. В отличие от его видений.

Меланжа – это ключ к Арракису, к червям, к самой жизни. Даже вожди дзенсунни не знают всех хитросплетений этой великой сети, но Буддаллах открыл эту тайну Селиму. Значит, именно в этом и состоит его предначертание?

Он видел чужестранцев, забирающих пряность и увозящих ее с Арракиса, лишая этот край его животворящей крови, высушивая его до смерти. Возможно, он видел правдивую картину или это было лишь предупреждение. Наиб Дхартха изгнал его в пустыню на верную гибель, но Буддаллах спас его по какой-то причине. Может быть, в видениях он указал Селиму эту причину?

Селим должен защитить пустыню и червей? Он должен служить Шаи-Хулуду? Он должен разыскать чужестранцев, которые хотят воровать меланжу с Арракиса?

Теперь, когда Бог коснулся его, у него нет другого выбора. Он должен найти этих людей – и остановить их.

Когда «Дрим Вояджер» приблизился к звездной системе Гамма Вейпин, системе Салусы Секундус, Серену Батлер начали раздирать противоречивые чувства. С одной стороны, она умирала от желания вернуться домой и увидеть Ксавьера Харконнена, но, с другой стороны, ее очень страшило то, что она должна будет ему рассказать.

Внезапно ее внимание привлек маленький ремонтный робот, машина размером с шмеля, который, выйдя из ниши в стене каюты, направился к панели управления, не зная, какие драматические изменения произошли на борту корабля. В его функции входило поддержание аппаратуры в рабочем состоянии. Гнев Серены обрел форму, она нашла подходящий объект. Женщина наступила на шмеля ногой и начала вдавливать его в металлический пол.

Маленький красный робот, автоматически избегая повреждения, начал дергаться, стараясь уползти в сторону, но Серена продолжала давить его до тех пор, пока кожух робота не треснул и из него, как кровь, не потекла на пол гелевая жидкость электронных контуров. Последний раз вздрогнув, маленькая машина перестала двигаться окончательно.

– Если бы уничтожение мыслящих машин всегда было таким простым делом, – мрачно произнесла Серена, представив себе, что на месте безвредного шмеля на полу лежит раздавленный Эразм.

– Это будет просто, если нам удастся мобилизовать на борьбу волю всей человеческой расы, – сказал Иблис Гинджо.

Хотя Иблис, как мог, утешал Серену в течение всего долгого пути к Салусе, она, как это ни странно, гораздо больше доверяла Вориану. В ее распоряжении оказалось несколько недель для того, чтобы постепенно справиться с потрясением и горем, и общение с симпатичным молодым человеком в какой-то мере помогло ей. Вориан оказался благодарным слушателем. Иблис задавал массу вопросов об аристократах Лиги и о политике, в то время как Вориан больше внимания уделял людям, о которых хотелось поговорить самой Серене – о ее сыне, родителях и, конечно, о Ксавьере Харконнене. Когда Серена впервые рассказала Вориану о Ксавьере, молодой Атрейдес внезапно понял, что это и есть тот офицер Армады, с которым он столкнулся, когда они с Севратом летели с новыми данными Омниуса на Гьеди Первую.

– Мне… не терпится познакомиться с ним, – сказал Вориан, хотя в его голосе не было восторга по поводу предстоящего знакомства.

Серена рассказала своим спутникам о ее дерзком и плохо продуманном плане восстановления генераторов защитного поля на Гьеди Первой, который она привела в исполнение, пока представители Лиги в парламенте тратили время на пустые споры, оправдывая оттяжки и задержки.

– По крайней мере у мыслящих машин нет такой бюрократии, – сказал на это Иблис. – Ты сильно рисковала, зная, насколько неуклюжим, неповоротливым и нерешительным может оказаться твое правительство.

Серена задумчиво улыбнулась, показав спутникам былую силу своего характера.

– Я знала, что Ксавьер придет. Я знала, что он найдет возможность.

Вориану было больно, но он слушал, не перебивая, рассказы Серены о том, как она до сих пор любит Ксавьера, о помолвке, об охоте на вепря, об имении Батлеров, о гуманитарных миссиях Лиги, которые она организовывала и воплощала в жизнь. Она рассказывала и о военных талантах Ксавьера, о его инспекционных поездках на другие планеты и о том, как своими отчаянно-храбрыми действиями он спас Салусу Секундус во время нападения кимеков на Зимию. Испытывая внутреннюю неловкость, Вориан вспомнил совершенно иную версию этого поражения машин, изложенную в мемуарах отца. Агамемнон описывал это поражение в совершенно иных выражениях. Но теперь Вориан понимал всю глубину склонности Агамемнона к лжи или по меньшей мере к сильным преувеличениям. Отныне он не мог верить ни одному слову, произнесенному или написанному отцом.

– Но, – сказала Серена и опустила голову, – я, и только я, виновата в том, что сама попала в плен, а мой экипаж был убит Барбароссой. Я виновата в том, что подвергала себя опасности на Гьеди Первой, даже не зная, что в это время я уже вынашивала ребенка Ксавьера. Мне не надо было дразнить Эразма, провоцируя его. – Она вздрогнула. – Я недооценила его способности к неоправданной и неосознанной жестокости. Как после этого Ксавьер сможет простить меня?