Колин Уилсон - Страна теней (Народный перевод)

Поскольку жаль было спускаться, не осмотрев пик поближе, Найл вскарабкался на скальное плато и двинулся по тропе. Капитан равнодушно наблюдал за ним: для него пик явно не представлял ни малейшего интереса. Для Найла же он был странной загадкой. Зачем обитатели разрушенного города взялись строить мост через реку, затем - прорубать тропу на вершину обрыва? Ведь, должно быть, понадобились годы тяжкого труда, чтобы высечь эту площадку в твердой гладкой лаве, натекшей валиками так, что она местами походила на кишки.

Площадка вела к тропе, спиралью поднимавшейся до трети высоты монумента, то широкой, то тонкой. На одном из поворотов она настолько сузилась, что рабочим пришлось расширять ее, стесывая стену до угла в сорок пять градусов вглубь утеса. На другом изгибе Найл обнаружил, что видит Долину Мертвых сверху, а отвесный обрыв остался позади. Он никогда не любил высоту и почувствовал, что его подташнивает.

Поворот огибала вторая платформа, неровная поверхность которой говорила о ее естественном происхождении; на ней нашло себе опору чахлое деревце. На этом уровне пика скала была испещрена голубоватыми и пурпурными прожилками, некоторые были прозрачны, как стекло. За деревом в скальной поверхности было углубление, похожее на вход в пещеру. Найл вытащил фонарик из заплечной сумки и посветил внутрь. На него с пронзительным вскриком вылетела птица, почти отбросив его назад.

Свет явил взгляду овальное помещение футов десяти в диаметре, окруженное скамьей, вырубленной в каменной стене, которая казалась целиком состоящей из кристаллов синего кварца; пол образовывал неглубокую чашу. Комната отдаленно напомнила Найлу зал Совета жуков-бомбардиров. На высоте семи футов на стенах располагались ниши, на которые, возможно, ставились масляные светильники, поскольку камень над ними закоптился. На одной из этих ниш поместилось гнездо птицы. Найл встал на скамью и заглянул в него: с полдюжины крошечных птенцов подняли головки, широко раскрыв рты.

Найл опустился обратно на скамью, выключив фонарик: света от дверного проема было достаточно, чтобы оглядеться. В этом месте было что-то необычное, хотя трудно было сказать, что именно; синий кристалл вызывал у Найла ощущение, что он очутился под водой. Он попробовал отвернуть мыслеотражатель от груди, вызвав уменьшение интенсивности концентрации. Несколько мгновений он не воспринимал ничего — это походило на попадание в темноту со света. Затем странное чувство вернулось с пущей силой. Оно походило на вибрацию, заставившую насторожиться, она, вне всякого сомнения, исходила от кристаллов. Юноша переживал сходные ощущения в долине священного озера: предчувствие великой тайны или загадки. Найл понял, что оказался в месте, которое поколения людей почитали святым, и двинулся к выходу под впечатлением от их помыслов и эмоций.

Здесь, догадался он, отправлялись религиозные обряды, и обитатели небольшого городка считали его настолько важным, что выстроили мост через реку и проложили ведущую на пик дорогу.

Также он отчетливо осознал голод крошечных птиц и тревогу их матери, которая дожидалась, когда этот незваный гость оставит ее жилище, и беспокоилась, как бы он не причинил вреда ее птенцам. Чувствуя себя виноватым, он вышел на свет. Сидевшая на дереве птица тут же влетела обратно.

С этого места, примерно на половине высоты шпиля, тропинка делалась уже и круче. Найл осмотрел склон, поднимавшийся под углом в шестьдесят градусов, затем бросил взгляд на пропасть под ногами и задумался, стоило ли двигаться дальше. Слева от него в скале было выдолблено отверстие, а шестью футами дальше — второе. Он догадывался, что они предназначались, чтобы удерживать канат, служивший перилами; но он, наверно, истлел века назад. Без каната тропинка выглядела опасной и ненадежной. Но когда юноша снова повернул мыслеотражатель, выплеск энергии избавил его от нервозности, и он начал подъем по склону, не отрывая глаз от своих ступней.

Двенадцатью футами дальше он вздохнул с облегчением, когда тропинка, повернув налево и обогнув кристаллический валик, напоминавший по форме львиную морду, продолжила подъем между стен из темного камня, похожего на гранит и синий кварц. Там, где она выходила к краю другого обрыва, в стене по правую руку были выбиты ступеньки. Они неглубоко вдавались в скалу, всего на несколько дюймов, но, по крайней мере, можно было хвататься за верхние ступени. Устремленная ввысь вершина башни казалась сложенной из синего стекла.

Найл решил снять заплечную сумку, стеснявшую движения в узком переходе, и сандалии тоже. Он оставил их на одной из ступеней, затем продолжил взбираться по отвесной поверхности, недоумевая, зачем усложняет себе жизнь подобным риском.

Двенадцатью футами выше подстраховывавшая его вторая стена закончилась вместе с утесом, который ее образовывал. Но дюжиной футов выше он увидел другое углубление, похожее на пещеру, на сей раз, не больше трех футов в высоту и ширину.

Он остановился перевести дыхание: подъем по отвесной стене был нелегок, и Найл порадовался, что избавился от сумки; затем одолел последнюю дюжину ступеней, стараясь не глядеть вниз и даже не думать о падении. Наконец, голова оказалась на уровне уступа, за которым находился вход. Припомнив птицу, ошарашившую его в прошлый раз, он стал вести себя осмотрительнее. И действительно, когда он перебрался через порог и нащупал борозду, явно служившую для опоры, раздались громкие хлопки крыльев, и на него опустилось несколько перышек. Однако птицы вылетели через окно внутри башни.

Наконец он стоял в помещении площадью около шести квадратных футов; пол был покрыт птичьим пометом. В комнате было два окна, оба - на высоте около восьми футов, к ним вели три высокие узкие ступени, вырезанные в стене. Высокий потолок — футов на двенадцать — казался еще выше благодаря стенам, загибающимся к центру вследствие сужения пика к вершине. У стены по левую сторону имелась вырезанная в скале скамья.

Найл опустился на нее, прикрыл глаза и прислонил голову к стене. Это принесло такое облегчение, что он чуть не поддался сну. В помещении было прохладно: легкий ветерок задувал через дверь и окна.

Когда дыхание успокоилось, юноша отвернул мыслеотражатель от груди. В результате он почувствовал себя в безопасности, полностью исчезла подсознательная тревога о ненадежности его положения и трудностях, ожидающих на спуске. Это было все равно, что очутиться в удобной комнате с горящим очагом и опуститься в кресло. Каким-то образом это ощущение напомнило ему прибытие в подземный город короля Каззака, тепло, с которым его встретили родственники, никогда не виденные им прежде.