Колин Уилсон - Страна теней (Народный перевод)

Когда Карвасид закончил говорить, он снова закрыл уши наушниками и тут же зал взорвался бешенными приветствиями. Мужчины и женщины махали руками, некоторые в экстазе целовались и плакали. Найл не видел такого энтузиазма, с тех пор как люди его собственного города стали свободными. Особую радость, как он понял, вызвало сообщение об обмене послами. Найл испытал чувство гордости, как вестник таких хороших новостей.

Так как теперь каждый улыбался ему, Найл ожидал, что придётся идти на подиум. Предвкушение того, что он будет стоять рядом с Карвасидом заполнило его сладкой мукой. Мгновение спустя он вздохнул с облегчением, Карвасид поднял руки призывая к тишине. Тифон вышел на подиум и объявил, что сейчас начнется церемония награждения за трудовые успехи. Люди начали двигаться, располагаясь по обе стороны зала и формируя линию перед лестницей, которая вела к подиуму. Мэр и его жена стояли первыми, как высшая элита.

В любом нормальном сборище сейчас должен был последовать спад напряженности и возникнуть возбужденные шепотки. Здесь же каждый был проникнут торжественностью момента и не думал о праздной болтовне. Не было даже телепатического общения. Воздух был наэлектризован чувством волнения и счастья.

Пока линия формировалась, Найл упивался ощущением самодовольства. Его визит в Страну Теней во многом был причиной такого праздника. Впервые жителям Страны Теней открывалась возможность почувствовать солнце на лице и ветер в волосах. Щеки этих бледнокожих мужчин и женщин потеряли бы их бледность и окрасились бы румянцем. И когда это случится, возможно исчезнет и проклятие бесплодия.

Церемония награждения началась. Два муга внесли на сцену полированную деревянную коробку на пухлых ножках. Коробку поместили около трона Карвасида. Герек поднялся вверх на подиум и поправил коробку. Тифон достал свиток из кармана и начал читать голосом заправского актера: "Первая награда присуждается старшине Балтигеру, нашему уважаемому и находчивому мэру!"

Мэр очевидно был весьма популярен, ему громко захлопали. На одном из двух экранов, появилось лицо старшины. Он улыбался счастливо, но нервно. Герек взял свиток из коробки и вручил его мэру. Старшина упал на колени перед троном и пылко прижал свои губы к руке Карвасида. На одном экране отразилось, как Карвасид милостиво улыбнулся, а на другом демонстрировалась задняя часть головы мэра в момент поцелуя руки с тонкими длинными пальцами. Мэр неуклюже поднялся на ноги и отошел от подиума в сторону.

— Лейтенант Васко, храбрые пожарники которого спасли двадцать три здания за прошлые шесть месяцев!

Снова, были сердечные аплодисменты.

Васко атлетично опустился на одно колено, припал губами к руке Карвасида, затем отошел с точно выверенной смесью почтения и щегольства. Он шёл от подиума, держа свою грамоту над головой.

— Мадам Селена Хеспет!

Это была жена мэра, обладательница странной пушистой прически. Она награждалась за заслуги перед женщинами города. Она мило краснела, и на экране ее лицо выглядело сияющим. То как она пала на колени и поцеловала руку Карвасида, говорило о полном обожании. Она смотрела на него так, как будто хотела немедленно умереть, стоя на коленях перед ним.

Нервозность Найла начала спадать, но мысль, что он рано или поздно должен будет встать перед Карвасидом, бросала в дрожь. Такое внутреннее волнение было удивительным для Найла. Он никогда не страдал от страха перед аудиторией, и его положение правителя города пауков давало ему уверенность в себе. Казалось нет ничего, что могло бы выбить его из колеи. Но все же его щеки теперь горели, будто весь зал в огне. Просто вид спокойного лица Карвасида на экране уже делал его сердцебиение не ровным, так что он чувствовал себя больным.

Как Найл понимал всё это было последствием влияния окружающей атмосферы всеобщего поклонения и почтения. Он сконцентрировался и попробовал бороться, чтобы освободиться от этого, но это оказалось невозможным. Найл пожалел, что он не взял мыслеотражатель, когда выходил из дома.

Каждый раз, когда аудитория затевала овацию, Найл чувствовал себя не в своей тарелке. Его горло пересохло и болело. Стаканчик холодной воды не помешал бы. Поблизости стоял бокал с вином на маленьком столике. Когда Найл потянулся за ним, то со стыдом заметил как дрожит его рука. Он поднес бокал к своим сухим губам, стараясь, чтобы окружающие не заметили дрожь в его руке. Попытка делать два дела сразу ни к чему хорошему не привела. Вино попало Найлу не в то горло и он закашлялся. Стараясь придушить кашель, Найл прикрылся носовым платком, но безуспешно. Красное вино пролилось на грудь на белую тунику. Люди вокруг поглядели на него сочувственно, он торопливо поставил бокал, боясь пролить ещё больше, и зажал спазмы кашля так, что уши заложило. Окружающие звуки внезапно исчезли.

Результат удивил его. Ощущение было такое, как будто он нырнул под воду. Аплодисменты продолжали звучать, но где-то вдалеке. Когда уши прочистились, звуки в зале снова стали нормальными. Но в те несколько секунд глухоты, эйфория Найла исчезла.

Он немедленно это почувствовал. Видимо он выпал из телепатического контакта с людьми вокруг него, под влиянием которого находился, как только вошел в зал. Он отстранился от музыки, которая звучала в его голове. В результате: он перестал быть частью толпы и ее энтузиазма.

Но теперь, когда он снова всё слышал всеобщее помешательство снова стало его охватывать. Однако Найл не поддался ему. Ощущение было такое, будто его трезвомыслие пробудилось от сна. Теперь он рассматривал всеобщий энтузиазм вокруг него со своего рода раздражительным презрением.

Он поглядел на капитана и понял, что паук ощутил изменение в его настроении. И теперь оценивающе поглядывал на него своими крошечными, подобными бусинкам, глазами в задней части головы. Когда их взгляды встретились, он понял, что ошибочно принял неподвижность капитана за благоговение. Фактически капитан оставался в трезвом уме и твердой памяти. Он также смотрел на эту сцену эмоционального пыла с ироническим снисхождением и насмешкой.

Когда Найл взглянул на лицо Мага на экране, его представление о нём изменилось полностью. Несколькими минутами ранее он казался благородным и величественным. А теперь выглядел просто самодовольным и самовлюбленным. Морщины, которые Найл принял за следы тяжелых испытаний, видимо в большей степени проистекали от раздражительности и жестокости.

Что же случилось? Какое странное колдовство заставило его видеть в Маге — теперь казалось смешным думать о нем как о "Карвасиде" — своего рода бога? Уж не толи самое чародейство, которое ранее заставляло Найла всех местных женщин считать красавицами? Он решил провести эксперимент. Найл расслабился, открыл своё сознание, и преднамеренно позволил себе быть втянутым в сферу телепатического воздействия толпы вокруг него. На мгновение возникло неприятное чувство, которое тут же прошло, затем его взгляд на окружающее опять занял другую точку зрения. Он опять был рад находиться среди этих милых, дружелюбных людей, и присутствовать на этом собрании, на котором великий владыка Страны Теней снизошел, чтобы показать себя своему народу. Само собой теперь Карвасид опять был велик и добр. Он любил своих подданных и был любим ими. То что думал Найл моментом ранее, когда зачислил его в жулики, теперь казалось абсурдом.