Ратислав Пашков - Секта Ушельцев. Основано на реальных сновидениях

Редкие пары, неторопливо прогуливающиеся по набережной, всегда приветствовали друг друга, невзирая на степень знакомства или его полное отсутствие. Марию узнавали, но помнили только в качестве одинокой неприступной дивы. Теперь же, когда рядом с ней был кавалер, моя персона приковывала большую часть взглядов. До сего момента, сколько я не шатался по набережной, меня мало кто замечал. Обычный дядька с бородой. А тут «кавалер той самой, сумасшедшей красотки», что бродит в одиночестве часами по набережной. Я старался лишь вежливо кивать проходящим мимо парочкам и старательно делал вид, что не замечаю разглядывание моего лица и прочих частей тела. Благо, на мне был строгий костюм, а не привычная майка, так что изучать можно было лишь искусство итальянских портных, а не дёргающиеся от сверлящих взглядов мускулы. Тем не менее, уже на третьем кругу нашего хождения туда-сюда по набережной, столь пристальные взгляды стали надоедать. Из-за них мы с Марией никак не могли сосредоточиться на беседе.

Первая совместная прогулка по набережной

Любая тема тонула после двух-трёх фраз в океане любопытных взглядов прохожих. Они отвлекали от дум, не давали размышлять ни о чём, кроме самых бестолковых на планете Земля мыслей: «как я выгляжу?» и «кто что обо мне думает?». То чувство, что ты лежишь на стёклышке, а тебя рассматривают в микроскоп товарищи учёные, явно начинало бесить и не сулило «товарищам учёным» ничего хорошего. Почти поравнявшись с очередной гуляющей парочкой, на этот раз с кружащимися вокруг них детьми лет 3-х (похоже, двойняшки: мальчик и девочка), я заметил боковым зрением, что отец семейства не просто косит в мою сторону, а остановился и смотрит в упор как на диво дивное. Разве что бинокля у него с собой не было, а так бы разглядывал каждую морщинку прямо сквозь костюм. Это было последней каплей, и я вспыхнул, как сухой лес от неосторожного костра.

– Что уставился? На мне узоров нет, и цветы не растут! – заговорил я почему-то словами героя фильма «Иван Васильевич меняет профессию».

Счастливый отец двойняшек расплылся в улыбке, и мой гнев тоже мгновенно сменился неподдельной радостью.

– Лёшка?! Ты?!

– Я-то Лёшка, – мы со старинным другом уже держали друг друга в крепких объятиях, – а ты у нас кто теперь? Все свои аккаунты в социальных сетях удалил, ю-туб канал забросил, друзьям не звонишь, не пишешь. Даже жёны не в курсе – где ты. Ой, пардон, – Лёшка покосился на Марию, но та безразлично отвернулась. Зная твою манию менять имена, могу предположить, что ты теперь какой-нибудь Пафнутий или Леголас. Или что там ныне модно?

– Нашёл модника. Я всё ещё Ратислав. Так что «хи-хи» не удалось. А это Мария, – я указал на свою даму с подчёркнутой вежливостью, призывая Марию обернуться к нам, и одновременно показывая старинному другу, что это не просто очередная спутница на неделю, а нечто серьёзное.

– Ну, да. Просто Мария. Это хорошо.

– Ты смотрю тоже не один?

– Знакомься, моя жена Валентина и наши дети Иван и Мария. При полном совпадении имён, не обольщайся, не в вашу честь, – обвёл он взглядом нас с Марией.

– И не думал обольщаться. Рад за тебя. Какими судьбами в Новороссийске?

– Приехали погулять на выходные. Сняли квартиру на ночь в центре города. Дети давно хотели посмотреть корабли и ночную Цемесскую бухту.

– Прямо дети хотели? Прямо давно? Сколько им? По три года?

– Почти по четыре. Ну, три с половиной. Да, мы с Валентиной и сами не прочь были погулять здесь. Красивую набережную сделали, да и народу не много. Приятно провести здесь романтический вечер.

– Это да. А сам всё ещё в Москве?

– Нет, из Москвы я бы за кораблями в такую даль не поехал бы на одну ночь. Я тоже уехал из златоглавой. Переехал поближе к лечебницам грязевым. Ты же помнишь мои проблемы с кожей? Ну, так вот, один хороший человек и по совместительству доктор, мне сказал – все твои проблемы ерунда. Отдых, спокойствие и грязевые ванны. Будет кожа как у младенца. Решил забить на всё, тем более бывшая жена от меня окончательно ушла и сына с собой забрала. Поехал на пару недель полечиться, да так тут и остался. Продал свою квартиру в Одинцово, купил домик в Тамани и абсолютно счастлив. Наверное, впервые за всю свою жизнь.

– Ага. Значит, хороший добрый доктор подсказал? А то, что я тебе говорил то же самое и про грязи и про нервы и про отдых, лет 20-ть тому назад?

– Ну, ты не врач. Это ты девочкам своим рассказывай про то, что ты Верховный шаман всея Руси, а я верю только дипломам, причём исключительно красным! Если бы я верил всяким там шаманам…

– Давно здоровым был бы, – закончил я правильно неправильную мысль друга.

– Не помню, чтобы ты мне говорил о грязевых ваннах, но спорить не буду.

– Может ко мне? Посидим, поболтаем в спокойной обстановке?

– Не сейчас, и ты не один и я при деле. А поболтать лучше тет-а-тет. Ты, судя по твоей фразе: «может ко мне», теперь местный, новороссийский?

– Да, живу совсем рядом, вон мой дом.

– Ну, значит, созвонимся, записывай номер и давай свой. Мы теперь почти соседи. На машине полчаса езды. Ты же летаешь как раньше, сто шестьдесят с плюсом?

– Нет, стал степеннее. Ещё в Осколе приучился возить детей не торопясь. Знаешь ли, когда у тебя в машине пятеро сыновей – не до гонок.

Лёшка оглянулся на Марию, подразумевая мой длинный язык. Я тоже. Та смотрела на море и даже не обернулась. Самообладание, – подумал я, но понял, что ночь разборок мне гарантирована. Слишком много карт неожиданно вскрыто за считанные минуты. Не объясниться – поставить отношения на грань разрыва. А этого бы не хотелось. Я только стал приятно погружаться в них.

Обменявшись адресами и телефонами, тепло попрощавшись друг с другом, мы со старинным другом Лёшкой отправились в разные стороны набережной делать одно и то же – объясняться со своими половинками. Или спутницами. В общем, со своими дамами. Не знаю, что там наговорил Лёшка про меня и мои похождения в пору нашей бурной молодости, но ему было проще. Его косяков выявлено в ходе разговора не было. А вот мне предстояло рассказывать о себе, а не о нём. И многое, что нужно было рассказать, Марии явно не понравится. Моя жизнь в чёрством исполнении любого человека, её не прожившего, могла бы показаться недостойной. А в моём исполнении она ещё не звучала. Но теперь придётся это упущение восполнить. Понимая это, я ждал вопросов, но Мария шла молча.

– Если желаешь, отвечу на любые твои вопросы, – начал я первым, чтобы снять напряжённость. И уточнил: даже на самые сложные вопросы.

Но, получилось ровным счётом наоборот. Мария пробурчала что-то вроде «не сейчас», глядя в сторону моря и даже не думая наградить взглядом меня. Напряжение только возросло. По крайней мере, я только и думал, как бы скорее поднести спичку и пусть лучше вспыхнет и погаснет, чем вот так вот, ждать, в бензиновых парах искры.