Динар Галимов - Предел Чандры

– Прогноз благоприятного исхода был семьдесят пять – восемьдесят процентов.

– А как мы оценили негативные сценарии?

– Десять – пятнадцать процентов ограниченной пользы от процедуры, при которой не возникали дополнительные риски.

– И?

– Около десяти процентов, что Ден не покинет лабораторию самостоятельно.

– Так какой же сценарий в итоге реализовался?

– Десятипроцентный.

– Я не очень хорошо владею математикой, но мне кажется, что при отсутствии статистики, если в одном-единственном наблюдаемом случае реализуется сценарий с десятипроцентной вероятностью, это говорит о том, что вероятность была определена неверно?

– Анна, я не отрицаю, что мы облажались, я облажался.

– Нет, не ты, мы все. Не страшно, если ошибается один, страшно если ошибается вся команда. Мы все тебя поддержали. Вот тот риск, которого мы должны были избежать.

– Мы по-прежнему в состоянии уладить вопрос. У нас с Фредериком есть решение.

– Прогнозы?

– Никаких прогнозов. Это будет русская рулетка.

– Я поняла, обсужу ситуацию. Если есть шанс, я думаю, тебе стоит им воспользоваться, не теряя времени. Но если вы облажаетесь и в этот раз…

– Вспомни, Анна, весь наш проект затевался когда-то с одной целью, с мечтой спасать человеческие жизни…

– Мы были молоды.

– А потом пришли деньги и желания тех, кто эти деньги готов был нам предоставить.

Эмиль встал и подошел к ней очень близко.

– Анна, я бесконечно благодарен за твою помощь…

– Не стоит, Эмиль, – она отвернулась, – тебе лучше уйти…

– В таком случае до завтра. Я очень ценю то, что ты по-прежнему на моей стороне.

Эмиль направился в сторону выхода. Анна прошла следом.

– Эмиль, пока будешь идти, подумай вот о чем. Мы – команда, и отвечать за ошибки тоже будем как команда. Подумай о том, что на кону будет стоять не только жизнь твоего друга, но и каждого из нас. Подумай о том, насколько хорошо ты все взвесил, прежде чем сделаешь выбор.

Дверь захлопнулась за ним с оглушительным треском. Эмиль вышел на улицу, Париж после дождя был прекрасен и безмятежен, как в самый первый день, когда они с Эйприл только приехали, много лет назад. Наслаждаясь прогулкой, он размышлял, искал выход из сложившейся непростой ситуации. Он был возле дома, когда его посетила внезапная мысль. Подобно вспышке света она пронеслась озарением в его сознании. Это единственное решение, рассудил он, но нельзя терять ни минуты. Развернувшись, он направился в сторону вокзала, чтобы на ближайшем поезде добраться до лаборатории.

Ден проснулся с болезненным ощущением в груди, но тянущая пустота, грызущая его изнутри, исчезла. Только сейчас он понял, насколько сильно устал, но оказалось, что он не один, в комнате дремал Эмиль.

– Как ты, дружище? – спросил он, увидев, что Ден сел в кровати.

– Чувствую себя лучше. Как оно обстоит на деле ты, наверное, знаешь лучше. Радует, что боль ушла.

– Ден, прости, я не думал, что ощущения будут настолько болезненными.

Эмиль остановился и с видом человека, собирающегося силами, продолжил:

– Ты можешь описать, что ты почувствовал?

– Ты бывал в Севилье?

– Проездом.

– Знаешь, на некоторых площадях и улицах там по-прежнему чувствуется дух инквизиции. У инквизиторов, а они были талантливыми ребятами, с юмором и фантазией, была в ходу одна пытка.

Эмиль слегка побледнел.

– Ден, может, мне стоит зайти позже?

– Нет, я закончу с ответом. Так вот, пытка заключалась в следующем. Еретику клали на грудь перевернутое металлическое ведро и затем опускали на ведро горящие угли. Ведро начинало нагреваться. Знаешь, в чем был подвох? Внутри ведра сидела крыса. И как только оно начинало нагреваться, крыса стремительно начинала копать себе выход прямо в грудной клетке. Я хочу, чтобы ты знал, я бесконечно благодарен тебе за то, что ты уже сделал и продолжаешь делать, но…

– Спасибо что поделился, старина, признаю, мы не все учли, и я понимаю, что мои извинения уже ничего не изменят.

– Тебе не за что просить прощения, друг. Но мне хотелось бы, чтобы ты понимал. Если передо мной сейчас стоял выбор между повторением пережитого и спокойным ожиданием конца, я бы не стал делать выбор вовсе. И потому меня страшит выражение вселенской грусти на твоем лице. Эмиль, прошу, скажи мне, что все прошло успешно…

– Не могу, Ден, прости, но не могу. Нам нужно поговорить.

Фредерик с упоением растянулся на кушетке в кабинете. Он только что закончил процедуры по синхронизации клеток и был порядком истощен. До знакомства с Деном его работа была чем-то средним между бесконечным обучением с параллельным строительством научных теорий и разработкой практических проектов, похожих на решение головоломки. Никогда еще от его работы не зависела чья-либо жизнь. Жизнь Дена, точнее, ее сохранение, была его шансом принести пользу, доказать себе, что он чего-то стоит. И он не собирался его упускать.

У Фредерика, впрочем, был и академический интерес к сердцу Дена. У него оставалось всего чуть больше года на создание прототипа человека при наличии нескольких важных неразрешенных вопросов, в том числе по связи между сердцем и мозгом. Ни один из разработанных им прототипов не мог похвастать идеальной реакцией сердца на передаваемые эмоции. У него были безупречные тела, словно над ними поработали лучшие пластические хирурги, лица идеальной пропорции, развитая физика с усиленными волокнами мышц и скелетами из ткани, способной выдержать падение бетонного блока, но не было сердца, способного биться неравномерно в зависимости от реакции и уровня гормонов в крови.

Теперь в его распоряжении был массив информации, скрупулезно собранной и уже обработанной на одном из суперкомпьютеров. Дело за малым – смоделировать сердце Дена и построить его же прототип. Пожалуй, что завтра он отправится прямиком в Орлеан и приступит к моделированию.

Раздался сигнал вызова, Фредерик увидел огорченное лицо Анны.

– Фредерик, привет!

– Анна, в чем дело? У тебя несчастный вид.

– Нет, Фредерик, со мной как раз все в порядке.

Он заметил акцент на слове «со мной». Фредерик тяжело вздохнул.

– Значит, не в порядке с Эмилем, так? Это комитет, верно? Они хотят нас видеть?

– Боюсь, что тебе придется исповедоваться, Фредерик. Они начинают этическое разбирательство.

– Могу я узнать повод?

– Они считают, что Эмиль затеял авантюру со спасением Дена не ради проекта, а ради спасения любовника сестры.

– Анна, они не могли об этом узнать сами, кто-то должен был рассказать, – он закончил с яростью: – Ты?

– Мне пришлось выбирать. Я сделала, то, что должна была. Защитила команду. А Эмиль большой мальчик, не пропадет.