Айзек Азимов - Современный волшебник

Найтли вздохнул:

– Этого я и боялся. Между нами, я считаю, что это худшая из всех возможных концовок в пьесе. - Он замолк и быстро взглянул вверх, словно извиняясь перед духом Уильяма С. Гилберта. - Она притянута за уши. Она не предусматривалась развитием сюжета. Получилось, что наказание понес человек, его не заслуживший. Другими словами, эта концовка не достойна мощного гения Гилберта.

– А вдруг ваш Гилберт тут ни при чем? - предположил профессор Джонс. - Вмешался какой-нибудь ремесленник и испохабил всю работу.

– Об этом ничего не известно.

Но острый ум профессора Джонса уже увлекся новой головоломкой.

– Мы можем проверить, - воскликнул он. - Давайте изучим стиль мышления этого вашего... Гилберта. Он ведь много чего написал, так?

– В сотрудничестве с Салливаном Гилберт создал четырнадцать произведений.

– Разрешались ли в них ситуации более разумными средствами?

– Во всяком случае в одном, - кивнул Найтли. - В "Радигоре".

– Кто это?

– Радигор - это место. Главный герой оказывается истинным баронетом Радигора, и, разумеется, над ним тяготеет проклятие.

– Как водится, - пробормотал профессор Джонс. Он знал, что подобное несчастье почти всегда сопутствует баронетам, и даже склонялся к мысли, что так им и надо.

– Проклятие вынуждало его совершать по одному или более преступлений в день. Случись ему пропустить хоть один день, как его ждала неминуемая гибель в страшных муках.

– Какой ужас! - пролепетала мягкосердечная Алиса.

– Разумеется, никому не под силу совершать каждый день по преступлению, и нашему герою требовалось любой ценой перехитрить злые чары.

– Каким образом?

– Он рассудил так: отказываясь от совершения преступления, он призывает тем самым свою смерть. Другими словами, совершает самоубийство. Но самоубийство само по себе является преступлением, а значит, он выполнил условия проклятия.

– Ясно, - задумчиво произнес профессор Джонс. - Похоже, Гилберт любит решать проблемы, доводя их до логического завершения. - Он прикрыл глаза, и его благородный лоб задвигался от кипящих внутри мыслей. - Скажите, старина Найтли, когда впервые был поставлен "Волшебник"?

– В тысяча восемьсот семьдесят седьмом году.

– Теперь понятно, друг мой. Это был самый расцвет викторианской эпохи. Считалось непозволительным смеяться со сцены над священным институтом брака. Супружество рассматривалось как истинное таинство, духовная святыня, воплощение...

– Достаточно, - остановил его Найтли. - К чему вы клоните?

– К свадьбе. Женитесь на этой девочке, Найтли. Пожените все страждущие пары, немедленно. Уверен, что в этом и заключался первоначальный замысел Гилберта.

– Но именно этого мы и стремимся избежать, - растерянно пробормотал Найтли, почувствовавший неожиданную привлекательность подобной перспективы.

– Я не стремлюсь, - весомо заявила Алиса (хотя на самом деле была очаровательно гибкой и стройной девушкой).

– Неужели не понятно? - воскликнул профессор Джонс. - Как только все пары переженятся, аматогенический состав, не влияющий на женатых людей, перестанет на них действовать. Те, кто любил бы друг друга и так, останутся влюбленными; остальные, соответственно, потребуют расторжения брачных контрактов.

– Боже милосердный! - воскликнул Найтли. - До чего же просто! Я восхищен! Ну конечно! Наверняка Гилберт так все себе и представлял, в то время как шокированный режиссер, ремесленник, по вашему выражению, требовал изменений.

– Сработало? - спросил я. - Вы ведь говорили, что, по словам профессора, на женатые пары средство оказывало только один эффект предотвращало внебрачные отноше...

– Сработало, - проворчал Найтли, не обращая внимания на мою фразу. На ресницах судьи блеснула слеза, но я не сумел определить, что ее вызвало: воспоминания или четвертый бокал джина с тоником.

– Сработало, - повторил он. - Алиса и я поженились, однако по взаимному согласию брак был мгновенно расторгнут на основании того, что был заключен под недопустимым принуждением. Между тем, поскольку вокруг нас постоянно толкались какие-то люди, недопустимое принуждение, которому мы оказались подвергнуты, так ни к чему и не привело. - Он тяжело вздохнул. - Ну, в общем, Алиса и Александр вскоре поженились, и, как я понимаю, вследствие сопутствующих этому событию действий, сейчас она ожидает ребенка.

Найтли с трудом оторвал взгляд от остатков джина в бокале и вдруг содрогнулся от ужаса.

– Господи! Снова она!

Я испуганно поднял голову. В дверях застыло видение в пастельно-голубых тонах. Представьте, если сумеете, очаровательное личико, созданное для поцелуев, и изумительное тело, созданное для любви.

– Николас! Подожди! - воскликнула она.

– Это Алиса? - спросил я.

– Нет. Нет. Это совершенно другая женщина; эта история не имеет никакого отношения к Алисе... Но мне нельзя здесь оставаться.

С редкой для его возраста резвостью мистер Найтли выскочил в окно. Соблазнительное привидение устремилось за ним со столь же впечатляющим проворством.

Я покачал головой с жалостью и сочувствием. Очевидно, беднягу преследовали влюбленные в него волшебные красавицы. Представив его ужасную судьбу, я одним глотком осушил свой бокал и подумал, что вот со мной ничего подобного не случалось.

При этой странной мысли я решительно потребовал наполнить мой бокал, и с губ моих едва не сорвалось неприличное восклицание.

Да здравствует химия! (фр.)