Андрей Щупов - Привет с того света

Напялив шапку одного из солдат, капрал взвалил на себя часового и, пнув дверь, шагнул в крохотное помещение.

— Вот, орлы, пока вы тут дрыхли… Ему хватило секунды, чтобы оценить обстановку. Печка в углу, тряпье, развешанное на веревках… За столом сидят трое, один спит на дощатых нарах. Глаза троих изумленно полезли на лоб.

— Дьявол! Что с Жаком?

— Замерз ваш Жак.

Идя чуть боком и прикрываясь туловищем солдата, Штольц приблизился к столу. Легкий поворот плеча, и бесчувственный Жак полетел на спящего солдата. Сорвав с себя шапку, Штольц с силой ударил ею по единственному фонарю. Комнатка погрузилась в темноту. Нужды в инфракрасных очках не возникло: переполошившийся караул Штольц «отслеживал» на слух, одного за другим укладывая точными ударами.

Едва он перевел дух, в дверь стукнули знакомой дробью, и в караулку ввалился Лик.

— Трое!.. — Он тяжело дышал, по губам у него стекала кровь. — А пятеро — не хочешь?

— Но ведь справился же?

— Ясное дело, справился…

— Значит, пора навестить главного человека. — Капрал подмигнул утирающемуся Лику. — Время — детское, а сенатор уже спит. Не дело, верно?

Прежде чем добраться до опочивальни, им пришлось уложить еще четверых. Клеман действительно спал, и, спящему, ему вполне профессионально, заголив руку, вкололи люимицит — одну из наиболее гуманных разновидностей «сыворотки правды».

— Через минуту подействует. — Штольц покосился на часы. — Доза — двойная, так что заговорит как миленький!

— Зато завтра здесь будет такое!.. Шороху поднимут до небес.

— А нам-то что? Мы к тому времени будем уже далеко. Они скорее всего и не поймут, кто и зачем на них напал.

— И этот не догадается? — Лик кивнул на сенатора.

— Может, и догадается. — Штольц нахмурился. — Только уж мы постараемся сделать так, чтобы он не болтал об этом на каждом углу.

— Интересно, каким образом?

— А вот увидишь. — Штольц присел перед изголовьем сенатора, полог алькова отодвинул в сторону. — Ну что, Клеман, посудачим? Говорливое настроение мы постарались тебе обеспечить.

Сенатор заворочался, открыл глаза. Взгляд его был мутным. Губы дрогнули и расползлись в идиотской улыбке. Капрал ласково погладил его по плечу.

— Ну, давай же, малыш. Я твоя старая добрая мама. Пришла тебя, глупенького, проведать… Ну же, не скрывай ничего от родительницы. Расскажи, что ты знаешь про Гершвина, про дядю Талейрана, про то, каких поручений надавали тебе эти паршивые мальчишки…

Лик в углу комнаты громко хмыкнул, и Штольц строго покосился в его сторону.

— А ты, мальчик, пока выйди… Выйди, а мы тут дружески побеседуем.

Ты видел их рожи? — Рюм приложился к бутылке и поморщился. — Кислятина!.. Эти орлы способны на все.

— Что тебе не нравится? — спросил Бонго.

— Мне? Мне, приятель, не нравится то, что мы теряем контроль над ситуацией. Помнишь братьев Кортереал? Мы их тогда упустили. Так вот, этот Тампиго уверяет, что они их потопили. Где-то там, в океане. Может, мы уже и не нужны боссу?

— С чего ты взял?

— А с того! Стал бы он присылать нам этих вооруженных молчунов, если бы доверял на все сто? А? То-то! Ведь ни ты, ни я не знаем, что у этих краснокожих на уме. И про босса мы ничего не знаем.

— А раньше знали?

— Балда! Раньше — это было раньше, а теперь… — Рюм плюхнулся на кровать, притянул к себе пухлый надорванный сбоку пакет. — Во всяком случае, раньше была хоть какая-то ясность. Топим корабли, месим особо строптивых, тянем с испанцев бабки. А теперь? Теперь мы, оказывается, должны мочить всех подряд? Мало нам было испанцев, так еще Португалию с Италией навязали! Ты видел списки? Там еще и немцы есть, и англичане какие-то. Зачем ему это надо, ты понимаешь?

— Спроси у Тампиго. При чем здесь я?

— Ага! Так он тебе и сказал! Скорее язык проглотит… — Рюм вытряс из пакета ворох бумаг, рассеянно поворошил образовавшуюся кучу. — Какого черта мы должны всем этим заниматься? После инфанта едва ноги унесли, а тут еще эти…

— Надо почитать внимательнее инструкции. Босс там, наверное, все прописал.

— Прописал!.. Что прописал-то? Что?!.. — Рюм схватил первую попавшуюся бумагу, развернув, принялся читать: — «Особая, э-э-э… миссия возлагается на людей, отправляемых в Лиссабон. В задачу этого отряда войдет уничтожение мореходных королевских архивов. Карты, портуланы, судовые журналы, лаговые записи кормчих — все подлежит сожжению».

— Что такое «портуланы»?

— А я, думаешь, знаю?.. — Рюм продолжил чтение: — «Особое внимание уделять картам Мартина Бехайма. Они более опасны, нежели карты Тосканелли и глобус Шенера…» Чушь какая-то! Глебусы, карты… Мы что — школьники с тобой? Зачем, скажи, это нам?

— Значит, зачем-то нужно. — Бонго был неуязвим. Разговаривая с приятелем, он продолжал заниматься любимым делом. Сидя за столом, протирал ветошью оружие и, вытряхивая из коробки патроны, снаряжал автоматные рожки. — Ты ведь хотел стать богатым? Пожалуйста! Босс прислал столько золота, что мы можем уже купить весь здешний флот. И насчет прочего толково подсказал. Отправимся в Италию, станем кардиналами. А чтобы не разрываться между Мадридом, Римом и Лиссабоном, пошлем туда этих молчунов.

— Ага! Они там натворят дел. Не расхлебаешь потом…

— Так чего ты хочешь? Сам этим всем заниматься?

Рюм скривился. Доводов Бонго он не желал слушать.

— Ничего я не хочу! Ты только объясни мне, где он их таких набрал? И ведь английским владеют, мерзавцы! Хотя за версту видно, что неучи.

— Может, и не неучи?

— А я говорю: неучи!

— Ну и что?

— А то! Я должен знать, откуда они явились, понимаешь?

— Наверное, оттуда же, где находится и сам босс. Какой-нибудь Китай или Индия.

— Сам ты Индия! — Рюм пьяно отмахнулся и завалился поверх планов и карт.

— Смотри поаккуратнее! Помнешь.

— Иди ты!..

— Это пожалуйста, только скоро опять заявится Тампиго и будет спрашивать указания.

— Да пошел он!..

Рюм с рычанием повернулся на бок, рывком придвинув к себе бумажную кучу, стал хмуро разбирать документы. Молчаливого Тампиго он побаивался, в чем не признавался даже самому себе.

— Итак, комедия сыграна, настал черед драмы. — Дювуа перевел бинокль на французов. — А вот и наш император. Уже на ногах.

— Что ты называешь комедией? Приезд в войска князя Долгорукого?

— И это тоже. Наполеон устал гоняться за Кутузовым. Ему нужно генеральное сражение, и здесь перед Францем и Александром он сыграл самую настоящую блеф-комедию!

Дювуа говорил увлеченно. Голос его звенел, и, ежась под ветром, лейтенант Дюрпан поневоле заражался энергией историка.

— Что ни говори, а это фатум. Даже Шенграбенское сражение, где Багратион утер нос Мюрату, и то вышло на пользу Наполеону. Все, что он пытался внушить русскому царю, он внушил, и с превеликим успехом. Нестойкость французских войск, просьба о личном свидании с царем, заискивание перед приезжим князем — вот те несколько нот, что слились в роковой аккорд. Кутузов убоялся давать советы Александру, а последний велел драться. Слабые замахнулись на сильного.