Андрей Щупов - Привет с того света

— Фи, они совершенно не умеют драться! — Лукреция жеманно поправила на полной груди прозрачную муслиновую ткань.

— Что поделаешь, теперь им уже поздно учиться. Римский папа погладил Лукрецию по плечу.

— Будь снисходительна, дочь моя. Они так и так.

Лик разглядел у них пушки. Так что будь осторожен, малыш.

— Слышу!..

Уже по интонации было ясно, что Кромпу приходится туго, и Штольц представил себе, что пытается предпринять на той стороне солдат, лоб в лоб столкнувшийся с целой армией. До сих пор их спасала неразбериха в рядах противника и темнота. Эту самую неразбериху они и поддерживали всеми способами. Застрочила очередь слева. Там Лик. Неприятно щелкнуло в ушах. И еще раз. Пеластнфикатор?.. Штольц поднял автомат. Губы его плотно сжались, глаза прищурились. До сих пор они старались бить, не убивая. За исключением случая с шуанами. Такова была установка. Нынешняя ситуация вносила свои коррективы. Вновь, как и при атаке роялистов, они вынуждены были драться насмерть.

обречены. С теми, кто не выкажет рвения и способностей, поговорит твой брат.

Бой тем временем продолжался. Еще один раненый гладиатор опрокинулся наземь. Растерянность охватила сражающихся. Воин, лишившийся противника, в ожидании приказа поднял голову.

— Это у нас Карл Восьмой, — улыбчиво пояснил Александр Борджиа. — Так мы его прозвали. Честно говоря, не думал, что он проявит такую прыть.

Перегнувшись через перила балкона, Цезарь ткнул пальцем в Карла Восьмого.

— Эй, вы двое! Вот ваш враг!..

Гладиаторы метнулись к своему собрату. Однако их преимущество оказалось непрочным. Мечи со звоном столкнулись, и удачным выпадом Карл уравнял счет, пронзив грудь одного из нападавших. Меч его застрял в теле умирающего. Не растерявшись, он выпустил рукоять и быстрым движением вырвал оружие из рук поверженного противника. Соперник Карла попятился.

— Убей же его, свинья! Чего смотришь! Глаза Цезаря яростно сверкнули. Обернувшись, он вскинул руку, и тотчас один из слуг подал ему взведенный арбалет. Целился он недолго. Свистнула спущенная тетива, и Лукреция, смеясь, захлопала в ладоши. Стрела угодила Карлу в поясницу, и он, согнувшись, упал на одно колено.

— Теперь ты, надеюсь, справишься с ним.

Это был не вопрос, это был приказ. Противник Карла, взмахнув мечом, обрушился на раненого соперника. Трижды взлетело и опустилось обагренное кровью лезвие…

— …И все равно это было скучно, — произнесла Лукреция.

— Что ж… За скуку — наказание и победителю. — Цезарь зарядил арбалет и прицелился.

Человек только вскинул руки в мольбе, но так и не успел ничего сказать. Стрела вошла ему в горло по самое оперение, выскочив со стороны спины. Воин упал рядом со своим недавним противником.

— Славный выстрел, мой мальчик, — похвалил отец сына.

— Письмо, — долетел до них голос Иоганна Бурхарда, папского церемониймейстера. — Очень странное письмо, ваше святейшество!..

— Да нет же! Это от миляги Рюма! Спешит поздравить с годовщиной…

— Однако!.. Это же морзянка! А я-то гадал, что это за щелчки?

— Тише… — Капрал поднял руку, вслушиваясь в радиосигналы. — Сходи посмотри, что там у Кромпа. Только осторожнее.

После недавней оглушительной канонады в ушах еще звенело. Лик перезарядил автомат и, держа оружие на изготовку, выбрался на дорогу. Зрелище было ужасным. Над лужами крови стоял пар. Кто-то еще стонал, и в холодном воздухе звуки эти особенно резали слух. Перешагивая через наваленные тут и там тела, Лик всматривался в темноту, силясь разглядеть товарища.

— Кромп! Где ты?..

Один из лежащих французов пошевелился, попытавшись поднять голову, и тут же снова ее уронил. Перебравшись через дорогу, Лик ступил на зыбкую почву торфяника. Под каблуками похрустывал тонкий лед, ноги проваливались в чавкающую глубь. Утреннее светило, поднимающееся над горизонтом, угадывалось лишь по серому, разливающемуся над землей свету.

Французы отошли, но далеко или нет — этого они не знали. Поэтому звать приятеля в полный голос Лик не решился.

— Кромп, дружище!..

Он увидел наконец того, кого искал. Кромп лежал на боку. Лик бросился к солдату. Тот слышал его и, безусловно, понимал, но ответить не мог. Он был ранен, и ранен ужасно. Чувствуя в руках дрожь, Лик суетливо распаковывал аптечку. Кромп еле шевелил губами и шумно дышал. Лицо его усыпали бисеринки пота, правой рукой он придерживал вывалившиеся из вспоротого живота внутренности. Рядом поблескивали осколки его электронного «Джокера». Игрушка не спасла рыжеволосого любителя жизни. Кровью залитая грудь, подогнутые колени, пятна засохшей грязи на лбу… Результат одного-единственного вражеского залпа.

Лик представил себе, как это все могло случиться. Огненный всплеск, удар начиненного порохом ядра в торфяную жижу, змеиное шипение, взрыв.

Боли Кромп, по всей видимости, не чувствовал, но действительность воспринимал сквозь призму оглушенного сознания.

— Больно, Кромп? — все-таки спросил Лик.

Солдат, сделав над собой усилие, слегка качнул головой, что означало скорее всего «нет». Наверняка он раздавил пломбы с анестезином и стимулятором, но с такой раной не поможет и самый мощный наркотик. Разве что раньше времени принесет успокоение.

Не теряя времени на закатывание рукава, прямо сквозь ткань мундира Лик сделал товарищу укол морфия. В эту самую минуту к ним подбежал Штольц.

— О Господи! Кромп, дружище! Как же это тебя!..

— У него что-то вроде шока…

— Вижу. — Капрал присел рядом.

— Ты слышишь меня, Кромп? Это мы, твои друзья. Ни о чем не волнуйся, мы поможем.

Лик вновь принялся было перебирать разноцветные ампулы, но Штольц остановил его:

— Не надо.

— Что?

— Это бесполезно. Ты же видишь, он не жилец.

— Но что-то ведь нужно делать! — Конечно… — Капрал отвел глаза в сторону, пальцем рассеянно постучал по торчащей из его уха радиокапсуле.

— Это действительно был Кассиус. Ему все-таки удалось собрать радиопередатчик. Он-то нас, конечно, не слышит, но мы его — запросто.

— Что-то стряслось?

— В общем, да. Он обнаружил пробой.

— Что?!

— Да, малыш. Пробой в этом чертовом пространстве, Ничего не поделаешь. Нас ловко одурачили, и все, чем мы тут занимались, было, в общем-то, ни к чему.

— Ни к чему? — Лик подскочил как ужаленный. — Значит, все напрасно? И его смерть — тоже напрасна?

— Сядь. — Голос капрала прозвучал холодно и жестко. — Сядь, и давай без истерик. Ненапрасных смертей не бывает, заруби себе это на носу. Не бывает, понял? И если бы Кромп в состоянии был говорить, он первый подтвердил бы мои слова. Мы все хотим жить, и все рано или поздно умираем. Не ты и не я это придумали.

Они немного помолчали.