Андрей Щупов - Привет с того света

— А что мы будем делать в Испании?

— То же, что и здесь. Жить — и жить по возможности весело. С хлопушками, шутихами и бенгальским огнем. — Гершвин громко рассмеялся. Его помощники мало что поняли, но вслед за боссом тоже расхохотались.

Возникший было переполох утих. Оказалось, что по зданию в трех кварталах от диверсионного центра ударили из инфразвуковой пушки. Пятиэтажная постройка сложилась, как карточный домик, стекла в округе повылетали, словно от взрыва набитого тротилом вагона. Полиция попросила помощи, и на место происшествия выехало несколько броневиков с курсантами. Диверсионный центр в общем и целом не пострадал. Обычных бьющихся стекол здесь уже давным-давно не водилось. Прерванный кинопросмотр вновь пошел своим чередом. Экран замерцал розовым светом, снятое скрытой камерой прокручивали перед сидящей группой диверсантов.

— Такие вот дела, ребятки. Основную оптику они сумели вывести из строя, а значит, можно делать выводы о достаточной степени подготовки этих мерзавцев. — Полковник мерно расхаживал вдоль стены, изредка поглядывая на экран. — С самого начала на объекте находился их человек — он это и проделал. Но о существовании второго контура наблюдения знало лишь ограниченное число людей, и этот человек в их круг, по счастью, не входил.

_ Что толку! Ничего же не разобрать! Одни силуэты.

— Кое-что все-таки разобрать можно. К примеру, комплекцию каждого из участников, рост, цвет волос, профиль… Совершенно определенно, что все трое брюнеты, а тот человек, что метал нож в охранника, и вовсе имеет отчетливую отметину: раздвоенное ухо. Должно быть, результат давнего осколочного ранения. А в общем, конечно, это запись в инфракрасном свете, оттого и такая нечеткость изображения. Видимо, придется смириться с тем, что фотографий нет и не будет. Вернее, есть, но одного-единственного человека. В отношении же его компаньонов имеются только словесные описания.

— Не густо!

— Да, но и не так уж мало. Особенно если учесть, что действовали хорошо подготовленные люди. Может быть, даже профессионалы. Первая группа отвлекала внимание, вторая осуществляла прорыв. К сожалению, захватить никого не удалось. В первой группе не уцелел ни один — охрана положила их на месте. И, увы, почти неделю нам пришлось потратить на то, чтобы вычислить засевшего на объекте предателя. Только после этого мы сумели выйти на фигуру организатора теракта. — Броксон оглядел сидящих бойцов. — Итак… Ваше мнение? С кем же, по-вашему, мы имеем дело?

— Какие-нибудь шизики, — высказался капрал Штольц. — Действовали безжалостно, а это явно почерк безумцев.

Макс несогласно покачал головой.

— Фанаты. Какая-нибудь партия реставраторов. Кстати, вы так и не сказали, кто же командовал этими стервецами?

— Некто Матвей Гершвин. Персона, между прочим, и впрямь незаурядная, и потому версию о фанатах можно принять лишь с некоторым допущением. Судите сами — семь языков, высшее образование, школа восточных единоборств и кое-что еще. В общем, мы постарались узнать о нем все до последней мелочи, однако выяснить, куда и зачем он отправился, нам, к сожалению, не удалось.

— А если это обычное бегство? — предположил Кромп, рядовой, пожалуй, с самым богатым послужным списком. На теле его насчитывалось около сотни шрамов от колотых и огнестрельных ран, но ни на какие косметические операции Кромп упорно не соглашался, считая, что лет через пять-десять (если, конечно, к тому времени его не прикончат окончательно) он угодит в книгу рекордов Гиннеса.

— Может быть, человек просто устал? Плюнул на все и рванул с дружками в средневековый Париж?; — Нет. — Броксон покачал головой. — По крайней мере та информация, которой мы располагаем, говорит об ином. Достаточно упомянуть тот факт, что длительное время этот Гершвин состоял в партии реставраторов. И именно он был сторонником самых активных действий, предлагая всем без исключения метод террора как главный и наиболее эффективный метод достижения цели. Около года он околачивался в штабе «гринписовцев», и те кое-как от него избавились, прибегнув к интрижке, в результате которой Гершвин просто вынужден был уйти. Словом, здесь мы имеем двойственную картину. Если оценивать психотип этого Гершвина с точки зрения медицины, то все обстоит более или менее благополучно, однако реалии и здравый смысл подсказывают иное.

— Может быть, он лечился в какой-нибудь из клиник? Переломы, ангины, грипп?.. В таком случае мы вышли бы на медкарту этого прохвоста, — подумал вслух Макс. — Насколько я-знаю, психические тесты там обязательны.

— Увы… Мы уже проверили этот вариант. Найти какие-либо следы в картотеках города не удалось. То ли он никогда не болел, то ли своевременно выкрал свои данные. Это не столь уж сложно, кстати. Тем не менее портрет Матвея Гершвина удалось составить довольно подробно. Отзывы коллег, людей, так или иначе соприкасавшихся с ним, и… Вывод, к которому мы пришли, получился отнюдь не утешительный. Потому что человек этот, несомненно, умен и очень опасен.

— В данном случае под опасностью понимается возможность какой-либо реставрации?

— Именно. Об этой самой переделке земной истории он трубил на всех углах.

— Это говорит не в пользу его ума. Но главное — если он уже ТАМ, а здесь, у нас, — все по-прежнему, значит…

— Ничего ровным счетом это не значит! К сожалению, я не могу дать исчерпывающей справки — это не в моей компетенция, однако… Физики Гарварда считают, что противоречий тут нет. Мир переменится враз, но на определенном этапе он будет оставаться прежним. И даже потом на протяжении энного времени мы будем помнить сразу две реальности. Одна память переплетется с другой и в конце концов более давняя будет вытеснена в область снов и фантазий. — Полковник пожевал губами. — Сейчас наше время и время террористов течет в параллели. Очутившись на месте, они тоже ограничены в возможностях. Надо где-то ночевать, как-то передвигаться. Вполне вероятно, что они вообще не будут торопиться. Таким образом, некоторый запас времени у нас, судя по всему, есть. Но ситуация может измениться в любой момент. Они живут там, мы — здесь. Как только там что-нибудь произойдет, это немедленно скажется и на нашем с вами мире.

— Получается, что отсчет времени у нас пока совпадает?

— Совершенно верно, хотя почему так происходит, я объяснить не могу.

— В самом деле странно. Любое их действие, случись оно сегодня или год спустя, для нас — так и так уже полностью завершившееся, а оказывается…

— Ерунда какая-то, полковник!

— Однако, по счастью, это именно так. И то, что мы наблюдаем вокруг, — первое тому подтверждение.

— Хорошо… А тот человек, с огромным рюкзаком, — сколько он, по-вашему, мог туда пронести? — поинтересовался Макс. — И вообще — что они могли туда пронести?