Юрий Алкин - Цена познания

Он подал мне белую карточку, в центре которой был одиноко напечатан телефонный номер.

– Мы будем ждать вашего ответа и надеемся, что вы примете положительное решение. Люсьен, проводите мсье Рокруа к выходу, – обратился он к невысокому, который к этому времени перестал возиться с анкетами и безучастно наблюдал за нашим разговором.

Очутившись на улице, я глубоко вдохнул сладкий воздух уходящей весны. Уже стемнело, и на чистом высоком небе показались звезды – яркие и мерцающие, вызывающие в памяти «звездные» картины Ван Гога. Каштаны вокруг тянули к ним свои зеленые руки. Неподалеку на веранде кафе сидели люди, и внезапно я позавидовал им. Они казались такими беззаботными, весело разговаривая за ажурными столиками. В отличие от меня им не надо было срочно принимать серьезнейшее решение, основываясь на странном разговоре. Никому из них не было сделано загадочное, непонятное и крайне подозрительное предложение. А вот мне его только что сделали. И при всей своей загадочности оно являлось самым выгодным предложением, которое я когда-либо получал в своей жизни.

Следующие три дня прошли в тяжелых раздумьях. Три с половиной года казались огромным сроком. Мое лицо, хоть и не являющееся эталоном красоты, стало для меня очень родным за двадцать пять лет. И вообще, вся эта бородато-бритоголовая компания с «гуманными целями» не вызывала особого доверия. Но самое сложное в этих размышлениях было то, что в глубине души я знал свое решение еще в тот момент, когда захлопнул зеленую папку с контрактом. Сумма, которую мне обещали заплатить, была несравнимо больше той, что я мог заработать за эти годы, даже если бы завтра нашел работу. Какие там неоплаченные счета – с такими деньгами можно было открывать свою газету, покупать существующее издание или просто не работать до конца жизни, худо-бедно существуя на банковские проценты. Мне нечего было противопоставить этому соблазну, кроме неубедительной привязанности к своей внешности.

Хватаясь за последнюю возможность оправдаться перед собой за отказ, я попытался навести справки об этой организации. Как и следовало ожидать, никакой информации добыть не удалось. В редакции газеты, напечатавшей объявление, ничего не знали о том, кто за ним стоит. После долгих ужимок секретарша вспомнила, что принес его невысокий человек лет сорока. Я почти не сомневался в том, кто это был. Номер на карточке оказался из тех, о которых телефонная компания не имеет право что-либо сообщать. Ничего подозрительного в этом не было, потому что любой человек мог заказать себе номер с таким условием. Здание, в котором я проходил собеседование, сдавалось внаем для краткосрочных мероприятий. В течение последних трех дней оно числилось сданным благотворительной организации, занимавшейся помощью бездомным детям. Сама организация находилась в Марселе, и на телефонные звонки там никто не отвечал. Придраться было не к чему, так как я пытался дозвониться туда в течение выходных. Все выглядело действительно законно и благородно.

На третий день я сдался. После трех долгих гудков мне ответил низкий хрипловатый голос, живо вызвавший в памяти лицо бритоголового экзаменатора:

– Как поживаете, мсье Рокруа?

– Спасибо, хорошо, – ответил я, прикидывая, что бы он сказал, если бы я звонил не из своей квартиры..

– И каково ваше решение?

– Я согласен подписать контракт, – эти слова дались мне с трудом.

– Отлично. Вы сделали правильный выбор. Теперь у вас есть три дня на то, чтобы привести дела в порядок. Вас ожидают какие-либо расходы?

Я улыбнулся. Сейчас мы посмотрим, насколько серьезны ваши намерения.

– Да, надо будет уплатить неустойку за квартиру. У них есть пункт о преждевременном расторжении договора. Кроме того… – договорить мне не удалось.

– Сколько всего денег вам надо уплатить?

Я назвал сумму.

– Ваш банк и номер счета?

В некотором замешательстве я продиктовал ему название моего банка и номер.

– Завтра деньги будут у вас на счету. В восемь часов вечера в среду стойте у своего подъезда. За вами приедут. Вопросы?

После такого краткого и делового разговора вопросов у меня не было. Намерения действительно оказались серьезными. Мы коротко распрощались, и я остался наедине со своими сомнениями.

Время до среды пронеслось незаметно за утряской всех дел и прощанием с друзьями. Двум самым близким товарищам я рассказал настоящую причину своего ожидаемого исчезновения. «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь», – серьезно сказал Жюстен, пожимая мне руку. «Конечно, знаю», – уверенно ответил я. И про себя добавил: «…что, возможно, делаю большую глупость».

Многочисленным знакомым досталась выдуманная, но гораздо более правдоподобная версия. Она же после продолжительных колебаний была рассказана родителям, жившим в провинции.

В среду вечером я стоял возле своего подъезда с двумя чемоданами. После трех дней суеты я впервые задумался о том, что меня ждет. А что, если все это – красивая ложь, предназначенная завлечь меня в ловушку? Что я знаю об этих людях? Об их целях? Разумеется, с самого начала было понятно, что, принимая их предложение, я иду на определенный риск. Но не слишком ли он велик? Они ничего не говорят о себе, они сулят огромные деньги, они сладкоречивы и в то же время бесцеремонны. Классические приметы… Не слишком ли я доверчив? Додумать мне не дали. Прерывая цепочку подозрительных умозаключений, передо мной остановился черный «рено» с затемненными стеклами. Было ровно восемь.

Отчего-то я был уверен, что за рулем будет бритоголовый. Наверное, потому что он принимал телефонные звонки или просто из-за его запоминающейся внешности. Хотя, если задуматься, эта внешность подходила скорее к пыльному армейскому джипу, чем к блестящему элегантному автомобилю. Вопреки ожиданиям, водителем оказался невысокий Люсьен. Сдержанно поздоровавшись, он помог мне погрузить чемоданы в багажник и распахнул заднюю дверь. Представляя себе, что думают сейчас соседи, я нырнул в машину.

Там меня ожидал неприятный сюрприз. Окна были затемнены не только снаружи, но и изнутри. И словно этого было недостаточно, водительское сиденье отделяла непрозрачная перегородка. «Осталось завязать глаза», – мрачно подумал я, чувствуя, как все подозрения разом всплывают в памяти. Минуточку, граф… Извольте повязочку, граф… Поймите, граф, это для вашей собственной безопасности… Пока я размышлял, не стоит ли навсегда распрощаться с этой компанией прямо сейчас, водительская дверь хлопнула. Понимая, что тянуть нельзя, я громко постучал в перегородку. Через секунду послышался скрип, и передо мной открылось квадратное окошко. Затем, словно телевизионное изображение, в нем возник невыразительный профиль Люсьена.