Александр Прялухин - Семнадцатый терминал

Надолго замолкнув, мэр смотрел на Ленку, ждал вопросов, сочувствия или ненависти. Но она, казалось, была безразлична к его исповеди.

– Впрочем, я чувствовал, что они не умерли. Все время туда приходил. Сначала с отцом, мне тогда лет десять было, а потом, когда он под завал попал, и один. Проверял могилу, прислушивался.

– Зачем людей-то жрал?

Мэр поднял голову, посмотрел на девушку. Скривился от неясного чувства – то ли жалости, то ли ненависти к самому себе.

– Кроме лаборантов оставалось семь человек вакцинированных. Двое покончили с собой, остальные жили в страхе. Ждали. И мы с отцом тоже. На начальных стадиях мутация развивается медленно, ну а потом… Потом процесс не контролируется. Лишь поглощение и ассимиляция не мутировавшего белка позволяет дать отсрочку. Это сообщил последний яйцеголовый, профессор, который пытался в одиночку замедлить или повернуть мутацию вспять. Он написал в предсмертной записке: «белок не вакцинированного человека тормозит процесс». И пустил себе пулю в лоб. Вот, собственно, и все. Сейчас я один, остальные уже умерли.

Ленка прошлась между ящиками, небрежно переступая через вытянутые ноги мэра. Тот молча наблюдал за ней.

– Постой-ка. То есть ты хочешь сказать, что если не будешь жрать людей, то станешь таким же, как эти? Веселенькое дельце! Нам нужно найти еду. Нормальную, – она многозначительно посмотрела на людоеда.

– Мне это не поможет. И вообще, вероятно, это отсек с запчастями. Еду нужно искать дальше. Смотри маркировку на контейнерах.

Они отыскали складское помещение с продуктами. Ленка достала из пожарного щита аккуратный топорик и расковыряла первый попавшийся ящик с консервами. К счастью, на крышках у банок были кольца.

– Нуфно дофдаться егеля, – прошамкала она с набитым ртом, – Вмефте фто-нибудь плидумаем.

– Послушай, девочка. Он должен был идти за волком. Но через тот тоннель человеку пройти невозможно.

– Заткнись! Мы его дождемся. И я тебе не девочка.

Он кивнул, не решаясь больше спорить.

– Хорошо. Но что ты собираешься делать дальше?

– Кое кого я с готовностью оставлю здесь. А сама намерена свалить с Земли!

– Куда?

– Туда же, куда и остальные.

Он с сомнением отложил так и не вскрытую банку тушенки, с трудом поднялся.

– Я должен тебе кое что показать.

– Что еще?

– Идем.

Они прошли извилистым коридором к лифтовой шахте. Несколько минут ждали, пока компьютер проверит электродвигатель, даст команду автоматике смазать застоявшиеся узлы и механизмы, и разрешит кабине с грохотом спуститься вниз.

Створки железных дверей пропустили их внутрь, снова сомкнулись, начался подъем. Ленка смотрела, как господин мэр поминутно вытирает пот со лба. Ей было жутко находиться в замкнутом пространстве с людоедом, который, к тому же, мог превратиться и в нечто более ужасное. Невольно хотелось отойти подальше, но деваться в лифте было некуда.

Наконец кабина остановилась. Еще один коридор, лестница, и они оказались в рубке управления. Это помещение опоясывало один из последних уровней корабля. Пустые кресла, отключенные столы голографических навигационных проекций, и мониторы, мониторы, мониторы…

Мэр тяжело плюхнулся в ближайшее кресло, активировал терминал, приложив к нему ладонь.

– Смотри.

Ленка подошла ближе, наклонилась. На экране в режиме слайд-шоу мелькали фотографии: заснеженные поля, ледяные торосы, какие-то подобия людских строений, и снова снег, лед, промерзшие скалы. Потом появились текстовые файлы: отчет номер один, два, три…

– Данные стали поступать через сорок три года после общей эвакуации.

– Что это?

– Это то, куда «свалили остальные». Хинику-21, четвертая планета от звезды Кьори. Думали, попадут в рай. Какова ирония, а? Оказывается, там тоже начался ледниковый период.

Мэр гнусно захихикал, но потом закашлялся, прикрывая рот трясущейся рукой.

– Поэтому мы не полетели за ними, да?

Он удивленно взглянул на Ленку.

– Нет, моя дорогая. Мы не полетели, потому что кучке таких «крепких хозяйственников», как мой драгоценный папочка, или, кстати, твой дедуля, пришла в голову «гениальная» мысль: насрать на судьбы жителей Колонии. Сказать им, что корабль за нами просто не прилетел. Ну а что? Ведь удобно! До конца света время есть – пара тысчонок лет у нас в запасе, расширяющееся Солнце не сразу уничтожит Землю. А пока можно поиграть в собственное карманное государство!

– Но… Но ведь ты… Вы… Мэр. Можно же было сказать людям, что-то изменить, организовать…

– Перестань. Ты не хуже меня знаешь, что этих примороженных с места не своротить. Вцепились каждый в свой клочок земли и героически прозябают на нем.

Ленка схватилась за голову, понимая, что он прав. Не своротить, не организовать. Им не нужен этот корабль. Не нужны звезды, другие планеты. Только очередное собрание в мэрии, где соврут, что все хорошо. Она вдруг вспомнила про деда и бабку. Родные ей люди, которые кормили, защищали, воспитывали. Может, хотя бы их спасти? Вдруг уговорит, заставит, в конце концов! Нет, скорее дед запрет ее, а с кораблем они что-нибудь сделают, чтобы уж точно никто не улетел.

Мэр вдруг дернул ворот вязаной кофты. Встал с кресла, с хрипом втягивая в себя воздух. Ленка заметила, что лицо его стало еще темнее, она отшатнулась.

– Послушай. Я не хочу стать… Господи, как жарко! – он смотрел на нее исподлобья, – Иди ко мне.

Нож остался внизу, но она понимала, что в таком состоянии он, пожалуй, разорвет ее и зубами. Ленка попятилась.

– Мне нужно лишь немного твоего белка. Свежего, прохладного белка. Да-а, прохладного…

Она быстро огляделась в поисках хоть какого-то оружия – острого, тяжелого – чего угодно! Но рядом не было ничего, что могло бы ее спасти. «Дура, надо было взять топорик!»

Он протянул к ней руки. Ленка развернулась и бросилась бежать по закольцованному помещению рубки. Тяжелые шаги сзади, хриплое дыхание. Сколько можно бежать по кругу? Это не спасение! Она обернулась. Секундной заминки оказалось достаточно, чтобы мэр налетел на нее, сбил с ног, повалил на пол. Его зубы клацнули в сантиметре от ее шеи. Он принялся рвать на ней одежду, добираясь до вожделенной плоти.

Ленка визжала, отпихиваясь руками и ногами, но жажда придавала сил человеку, превращающемуся в монстра. Справиться с ним было невозможно.

С треском разошлась серая майка, открывая ее бледную грудь. Мэр приник к ней раскрытым, оскалившимся ртом. Девушка чувствовала, как смыкаются его челюсти – боль, кровь, струйкой проложившая дорожку по ее ребрам. Она задохнулась от ужаса, но… Он так и не смог оторвать кусок ее плоти. Замер, отодвинулся, глядя на Ленку широко раскрытыми глазами, в которых, она уверена, мелькнули на мгновение остатки чего-то человеческого. Мэр вздрагивал всем телом. На губах его была ее кровь.