Филип Фармер - Бессмысленная маска

— Нет!

— Ты привыкнешь к этому и со временем полюбишь. Я думаю, ты слишком долго носил в себе свое горе, хотя и не осознавал того, насколько глубоко оно в тебе похоронено.

— Голос вызывает во мне такое чувство, как будто она говорит со мной из могилы, — прошептал Рамстан. — Или… как будто ты — склеп и она обращается ко мне оттуда.

— В некотором смысле так и есть, — отозвалась глайфа.

Рамстан попросил ее объяснить, но глайфа проигнорировала его вопрос. Она сказала:

— Ты полюбишь слушать ее голос. Твоя каюта всегда была для тебя словно бы чревом, где ты находил убежище. Теперь, слушая этот голос, ты даже в большей мере почувствуешь себя вернувшимся в материнское лоно. Быть может, это не столь хорошо. Но тебе, кажется, такое необходимо.

— Если ты не можешь читать мои мысли, то как же ты знаешь так много о Дэвис и Бенагуре, и Аллах знает о ком еще?

— Я могу улавливать колебания и видеть предметы на расстоянии, — сказал голос его матери. — Я могу отслеживать явления электрического и электронного ряда. Я могу отслеживать и другие вещи.

— Ты можешь видеть и слышать происходящее за пределами каюты?

— Да, конечно.

— На каком расстоянии?

— Довольно далеко.

— Ты не можешь назвать мне точное расстояние?

— У меня есть причины не делать этого.

— Ты можешь велеть капитану «Попакапью» убираться и оставить нас в покое?

Глайфа не ответила. Рамстан сказал:

— Очевидно, не можешь.

— Или у меня могут быть причины не желать этого.

— Очевидно также, — продолжал Рамстан, — что ты можешь оказывать воздействие на электрические явления издалека. Как ты делаешь это?

— Объяснения покажутся тебе бессмысленными.

— Но ты же можешь отыскать нужные слова в моей памяти, составить фразу на терранском или арабском, промодулировать, придать должную интонацию, сделать правильные ударения, и так далее. Ведь когда ты используешь для разговора голос моей матери, ты делаешь это. Я хочу сказать, ты употребляешь слова, которых моя мать никогда не слышала и не читала. К тому же прежде чем переводить, ты должна сперва подыскать слова на своем языке. Как ты осуществляешь перевод? Я имею в виду, что, если даже ты осуществляешь разговор со мной как передачу некоего рода кодовых сигналов или чего-то еще, сами эти сигналы для меня не будут иметь смысла, если я восприму их напрямую. Ну так…

— Для тебя должно быть довольно того факта, что я могу все это, — сказала глайфа. — Итак, вернемся к твоему первому вопросу. Что собираются предпринять тенолт? Они хотят вернуть меня обратно и не собираются при этом использовать силу, боясь потерять меня, хотя отчаяние и толкает их к этому. Кроме того, насколько они понимают, ты мог спрятать меня где угодно, не только на «Аль-Бураге». Быть может, на Калафале или Валиске, или даже на Вебне. Хотя они бы заметили это, разве что ты нашел бы какой-нибудь способ обмануть их. Помимо всего прочего, я их бог. Они испуганы и смущены тем, что я позволила тебе похитить себя. Или же — и это тревожит их больше всего — возможно, что ты, Рамстан, сумел похитить меня потому, что ты еще более могуществен, чем я. Однако я сомневаюсь, что кто-либо на их корабле осмелится высказать такое предположение. Это никому так просто с рук не сойдет, даже их высшему жрецу.

Раздался сигнал. Рамстан вздрогнул и быстро произнес несколько слов, отключая передачу видеоизображения из своей каюты. В восьмиугольнике экрана появилось лицо Гэррик.

— Коммодор Бенагур арестован и препровожден в свою каюту, сэр. Доктор Ху, согласно вашему приказу, отправлена провести медицинское обследование.

— Благодарю, лейтенант, — бросил Рамстан и отключил связь.

Глайфа сказала:

— Несчастный Бенагур. Он мистик и в своих поисках неведомого поймал его отблеск. Или же в рубище величия рядился кто-то еще? Например, Противоборствующий. Ведь может же Противоборствующий иметь свое величие, которое не так-то просто отличить от истинного величия?

— Кажется, ты насмехаешься, — нахмурился Рамстан.

Хотя он не любил Бенагура, в этот момент он испытывал жалость к нему. Возможно, потому, что испытывал жалость и к самому себе тоже. Хотя скорее Рамстан чувствовал замешательство и беспомощность, вызванную этим замешательством. Он терпеть не мог такое состояние и презирал себя за то, что поддался ему. Он должен был идти прямо вперед, вопреки всему. По крайней мере до сегодняшнего дня он так думал. Теперь же… он отнюдь не был в этом уверен.

Рамстан должен был задать глайфе несколько вопросов, хотя и терпеть не мог этого делать. Он хотел бы иметь возможность самому найти ответы на них.

— Что такое болг ?

Последовала пауза, словно вопрос застал глайфу врасплох. Но Рамстан мог истолковать ее молчание и по-другому.

— Болг? — переспросила глайфа. — Я не слышала этого имени в течение очень долгого времени. Столь долгого, что ты мог бы лишиться рассудка от одной лишь попытки представить себе это время.

— Ну и?.. — настаивал Рамстан.

— Это имя чудовища хаоса. Народ, который говорил на этом языке, погиб очень давно. Если точнее, несколько…

— Чего — несколько?

— Неважно. Где ты услышал это слово? Рамстан рассказал ей, что случилось в калафальской таверне. Это даже доставило ему некое удовольствие, если не считать пробуждения отрицательных эмоций, связанных с тем происшествием. Глайфа не наблюдала за ним, когда он был в таверне. Потому, что не могла, или потому, что предпочла не делать этого? Или же глайфа по какой-либо причине лгала и еще до этого знала о случае в таверне все?

— Многие участвуют в этой войне, — сказала глайфа. — Мне это известно давно, но я по-прежнему не знаю многих из них. Но у меня достаточно времени, по крайней мере я на это надеюсь.

— Что это значит? — спросил Рамстан. Ответа не последовало.

Было очевидно, что глайфа знает кое-что об уничтожении жизни на Валиске. Рамстан спросил ее, было ли случившееся там воздействием болга.

— Сейчас болг воздействует на все сущее во вселенных.

— Что ты понимаешь под «вселенными»?

— Тебе не следует стремиться узнать все за один раз. Ты не сможешь вместить все это.

В душе Рамстана снова вспыхнул гнев.

— Чем я являюсь? Просто пешкой?

— Пешки отнюдь не просты. Ничто из необходимого не является простым. Ты точка фокуса, быть может, сам фокус. И не думай, что этим словом я превращаю тебя в вещь. Фокус может быть и личностью.

Если глайфа могла залезть ему в мозги, активизировать воспоминания и лингвистические модули, то она, конечно же, могла и управлять эмоциями. Как иначе объяснить, почему он похитил глайфу? Капитан, несущий ответственность за корабль и его экипаж, никогда бы и не помыслил о таком поступке. Рамстан подверг «Аль-Бураг» и людей огромной опасности, но и сам не смог бы с уверенностью сказать — ради чего.