Рольф Майзингер - Памирская жуть

– Похоже на ртуть! – не останавливаясь, крикнул ему Ливз. – Не забудьте взять пробы на обратном пути.

Показавшийся впереди завал перечеркнул последние надежды на счастливый исход. Майор как вкопанный замер в нескольких метрах от обвалившегося участка. Его примеру последовали и остальные. У самого основания кучи виднелось что-то, по форме и цвету напоминающее солдатские ботинки. Но уже в следующее мгновение все внимание Ливза было привлечено сквозным отверстием у самого потолка коридора. Майор заметил, как ему показалось, движение по ту сторону дыры. Отработанным движением он выхватил пистолет и направил луч своего фонаря в зияющую пустоту. То, что он там обнаружил, превзошло все его самые смелые ожидания. В каких-нибудь пяти метрах от себя Ливз увидел лицо своего ненавистного врага.

– Ты?! Здесь?! Этого не может быть!

Ливз выкинул вперед руку с пистолетом и разрядил всю обойму туда, где только что мелькнуло лицо Семена Зуброва.

Однако Семен узнал американца секундой раньше. И как только сноп света ударил ему в глаза, резко отбросил Сандру назад и отпрыгнул сам. Пули ушли в глубину коридора. Схватив в охапку так некстати оказавшуюся здесь женщину, Зубров гигантскими прыжками пересек хорошо простреливаемое пространство и скрылся за выступом стены. Ему навстречу уже бежали перепуганные товарищи.

– Скорее наверх! – вдруг на чистейшем немецком закричал Семен.

Люди не заставили себя упрашивать. Сандра Платеро-Вебер попыталась было выбраться из крепких объятий русского, но гигант, взвалив ее себе на плечо и шлепнув по упругому заду, заявил:

– Очень сожалею, красавица, но после всего случившегося выпущу я тебя только наверху!

Он подпрыгнул вверх и ухватился за спасительную веревку. Женщине не оставалось ничего иного, как, подперев рукой щеку и приняв наиболее удобное в сложившейся ситуации положение, наблюдать за быстро убегавшей вниз веревкой.

«И все же я была права, – покачиваясь, словно ехала в поезде на верхней полке, думала австрийка, – он прекрасно понимает по-немецки… и даже говорит… прекрасно!»

А Семен тем временем, споро перебирая руками, быстро двигался вверх. При этом получалось это у него так ловко, словно пятидесятипятикилограммовой Сандры, удобно расположившейся на его могучем плече, не было и в помине.

Майор Ливз сидел под навесом из плотной темно-зеленой материи и, уставившись прямо перед собой невидящим взглядом, размышлял. Не поддающееся объяснению происшествие с группой Делано и невероятная встреча с ненавистным русским совершенно выбили его из колеи… Работы по расчистке завала длились вот уже несколько часов. Но пока обнаружен был только один из людей Делано. К сожалению, мертвым. Опознать погибшего не было никакой возможности. Голова несчастного вместе с верхней частью тела отсутствовала. Места разрыва тканей были удивительным образом оплавлены, словно вследствие воздействия на тело сверхвысоких температур. Это странное обстоятельство было более чем загадочным. Дело в том, что до сих пор в пещере не удалось обнаружить других подтверждений внезапному скачку температур. Ничто в пещере, за исключением разве что серебристого налета, не говорило в пользу версии о резком и беспрецедентном повышении температуры. У майора невольно складывалось впечатление, что человек из группы Делано, вырванный из жизни таким чудовищным образом, пал жертвой какого-то неизвестного пока оружия…

Вторым вопросом, не дававшим майору покоя, было присутствие здесь русских. Встреча с Зубровым оставалась для Ливза, пожалуй, самым неожиданным происшествием за все время его последнего пребывания в Бамиане.

«Неужели русские тоже ищут „дверь“?» – задавался вопросом майор.

Он раз за разом прокручивал в памяти все обстоятельства этого невероятного рандеву. Ибо Ливз просто не мог себе объяснить, как капитан спецназа Семен Зубров, которого они с таким трудом заманили в ловушку в восемьдесят седьмом под Мазари-Шарифом, сумел спастись. Как он вообще умудрился выжить? Кто же был тогда тот русский спецназовец, которого душманы вначале забросали гранатами, а потом, уже мертвого, порезали на части? Ливза, ненавидевшего бессмысленную жестокость афганских партизан, передернуло от наплывших воспоминаний.

Шагнувший под навес Смит вырвал майора Ливза из его невеселых размышлений:

– Сэр, погрузка секретных материалов завершена. Самолет готов к взлету. Какие будут распоряжения?

– Отправляйте! – коротко ответил Ливз. Смит продолжал стоять. Майору была хорошо известна и зачастую здорово раздражала манера его помощника: самые важные новости оставлять напоследок. Вот и сейчас Смит словно ждал особого разрешения шефа, чтобы доложить.

– Ну, не тяните же резину, Смит! Глядя на вас, можно подумать, что вы только сейчас сообразили, для чего природа одарила вас той увесистой дубинкой, которую вы с рождения носите в штанах. И вам просто не терпится поделиться со мной этим величайшим открытием. Говорите же, наконец, в чем дело?

– Сэр, летчики сообщили, что во время захода на посадку видели уходящий на восток вертолет. Они уверены, что это русский «МИ-8».

Минуты три Ливз молча смотрел на стоящего. А потом взял трубку спутникового телефона, набрал одному ему известный номер. Услышав на другом конце характерный щелчок, майор проговорил:

– Судя по всему, ваши опасения подтвердились. Поиск ведем не мы одни! – Отключив связь, он обратился к Смиту: – Я слышал, вы в совершенстве владеете русским?

Первое время после ввода ограниченного контингента советских войск в Демократическую Республику Афганистан в декабре тысяча девятьсот семьдесят восьмого года ничто не предвещало затяжной и кровопролитной войны. Официальная версия присутствия там русских – помощь братскому афганскому народу в защите молодого демократического образования – вполне отвечала действительности. И вплоть до тысяча девятьсот восемьдесят пятого года ситуацию в Афганистане можно было даже назвать стабильной. А потом появились первые жертвы. Как среди афганского населения, так и в рядах русских солдат. Стихия контрреволюционных страстей, подпитываемая с территории Пакистана американской военщиной, набирала силу…

За подготовку тех пяти парней Ливз отвечал лично. В течение целого года он натаскивал их в ведении подрывной деятельности в тылу врага. Работа эта была очень ответственной, и средства на подготовку диверсантов ушли немалые. Но и результатами своей работы Ливз мог по праву гордиться: ребята-таджики в совершенстве владели «ломаным» русским, а в стрельбе и рукопашном бою, как ему казалось, им вообще не было равных. В задачу воспитанников Ливза входило внедрение в определенные военные структуры русских в Афганистане с целью приобретения секретной информации. А, кроме того, подготовка актов саботажа и нанесение в момент «Х» ощутимых ударов по обороноспособности врага.