Рольф Майзингер - Памирская жуть

Букс не раз успел убедиться в том, что мужики в их группе были далеко не глупые. И, уж конечно, должны были догадаться, куда это старый втайне от всех намылился. Ну и по логике вещей они должны будут тут же отправиться вдогонку. Но внутренний голос Мартина подсказывал ему и другой возможный вариант. Ладно там Хорст, у него, может, на морде написано, что его, как быка, тянет ко всему, что имеет красный цвет. А вот как быть с ним, с Буксом? Тут на Мартина накатила холодная волна сомнений. К какому выводу может прийти Крюгер, сложив дважды два? Ведь он может решить, что, если Букс ничего с собой не взял, значит, по своей воле никуда уходить и не собирался… Что же из этого выходило? От негодования Мартин даже сплюнул.

«Ну конечно же, они решат, что меня уволок йети! – выстрелило в мозгу парня. – А лохматому красные скалы все равно что зеленые сопли! То есть – до волосатой задницы!»

А это означало бы, что он, Букс, мог быть где угодно! И в лучшем случае руководитель экспедиции разделит группу на два поисковых отряда. Один пойдет на его поиски, а другой – на поиски профессора. А в худшем? Мартин судорожно сглотнул.

– А в худшем станут искать только меня! И уж точно не здесь, – в ужасе вскрикнул Мартин.

И ущелье испуганно вздрогнуло эхом человеческого голоса.

Ход неожиданно оборвался. И Хорст Шиллинг очутился в большой пещере с очень высокими сводами. Луч света от фонарика ползал по неровным стенам. И при этом выхватывал все новые и новые изображения. После пережитого ужаса Хорст воспринимал теперь эти настенные росписи со смешанными чувствами. С одной стороны, он боялся узреть, и тем самым невольно материализовать, еще более жуткое чудовище. А с другой, осознавал, что у него постепенно возрастал интерес к своеобразной пещерной живописи. Чем дальше вдоль стен продвигался профессор, тем больше странных изображений покрывало их поверхность. А местами, если площади для художеств древним мастерам явно не хватало, изображениями был покрыт даже пол пещеры. В одном месте Шиллингу бросилось в глаза скопление похожих на человеческие фигур. Поднявшись на цыпочках, он попытался как можно лучше разглядеть рисунок. Со стороны он походил на полосу широкого орнамента, состоящего из человеческих образов, выстроившихся в колонну. Ничего подобного профессору Шиллингу еще не приходилось видеть. Рисунки не походили на привычные петроглифы, которые профессор не раз встречал в своих поездках по миру. Очень точно прорисованные детали странных одежд, а в некоторых случаях даже выражения лиц, впечатляли даже такого профана в области искусства, каким считал себя Хорст. Медленно двигаясь вдоль изображения, он остановился там, где оно внезапно обрывалось.

– Очень интересно! – отреагировал на сей факт профессор.

Первое существо в изображенной колонне заносило свою левую ногу немного вверх, как если бы хотело преодолеть невидимое препятствие или перешагнуть какой-то порог. В этом месте угадывалась еще и какая-то тонкая вертикальная полоска. Но так как Хорст рассматривал рисунок, вытягиваясь на цыпочках, ему было трудно определить, что же это могло означать.

Хорст Шиллинг пошарил лучом фонаря вокруг себя в поисках какого-нибудь камня, которым он мог бы воспользоваться как ступенькой. Но то, что он увидел в следующее мгновение, превзошло все его ожидания. Он тут же напрочь забыл про загадочный рисунок. Потому как в каких-нибудь трех метрах от него, прислонившись спиной все к той же стене? вытянув перед собой ноги, сидел человек. Его лица не было видно. Голова была наклонена вниз и несколько в сторону. Казалось, что человек просто задремал. Одежда незнакомца показалась Хорсту какой-то странной.

– Эй! – ничуть не испугавшись, окликнул незнакомца Хорст.

Но сидевший даже не шевельнулся. Тогда профессор стал заходить к тому спереди. Он ступал очень осторожно и внимательно следил за тем, чтобы расстояние между ними не сокращалось. Но когда Хорст увидел кисти неизвестного, ему вдруг стало ясно, почему тот не двигался. Перед ним сидел человеческий скелет. Он был облачен в лохмотья, отдаленно напоминающие военную форму. Несколько минут Шиллинг в нерешительности простоял на одном месте. И только потом приблизился к останкам несчастного. При этом никакого страха он не испытывал. В его миропонимании все вновь встало на свои места: залитые солнцем горные долины – для живых, а темные мрачные пещеры являются убежищем лишь для бесплотных духов. Или для таких вот беспардонно развалившихся скелетов.

Когда Букс покинул ущелье, солнце стояло уже высоко. Мартин огляделся, совершенно не представляя, куда ему следовало идти. Шиллинга нигде не было видно. Ручей, вытекая из каменистого ущелья, огибал странно выпуклую к центру долину, а затем прокладывал себе путь в тени нависающих скал. В конце концов Мартин решил оставаться вблизи воды. Он шел и откровенно дивился окружающим его красотам: сочной зелени редких невысоких кустарников и пестрым краскам ручья. А впереди, проступая сквозь обрушивающиеся на землю каскады солнечного света, вырисовывались контуры красных скал.

Хорст приблизился к скелету вплотную. Да, на несчастном были останки военной формы. Когда луч света выхватил хорошо сохранившийся шеврон на рукаве, профессор вдруг почувствовал, как снова задрожали его руки… На шевроне красовалось изображение раскинувшего крылья нацистского орла. Когти хищной птицы вцепились в венок из листьев с фашистской свастикой в центре.

Откуда-то из потаенных глубин души Шиллинга поднималось нехорошее предчувствие. А настойчивое волнение холодными пальцами сдавило его горло. И вот профессор уже прикладывал все усилия, чтобы отогнать навязчивые мысли. А они, обгоняя и расталкивая друг друга, упорно лезли ему в голову. И что-то подсказывало ему, что эту битву он уже проиграл.

В потоке света что-то тускло блеснуло. Через отверстия в наполовину истлевшем нагрудном кармане Хорст увидел кусочек целлофана. При прикосновении его пальцев потемневшая от времени пуговица отлетела и исчезла в темноте. Осторожно, словно боясь разбудить спящего, Хорст вытянул из кармана мертвеца небольшую фотографию. Она была заключена в исцарапанный пластик. В первую минуту он даже не мог вынуть карточку из этого своеобразного чехла – так сильно тряслись руки. Когда же фотография предстала перед глазами профессора Шиллинга, его ноги и вовсе подкосились. Потеряв равновесие, он опустился на колени.

– Боже мой! Отец… – только и смог произнести Хорст.

На пожелтевшей от времени фотографии была изображена молодая пара. Стоя в обнимку на берегу большого озера, они просто светились счастьем. Перевернув карточку, Хорст прочел: «Пауль и Аида. Бодензее. 08.07.38». Неожиданная догадка заставила Шиллинга еще раз, и теперь уже внимательнее, изучить изображение на фотографии. Молодая незнакомка, которую с такой нежностью обнимал его отец на снимке, и красавица в военной форме с фотографии в кабинете профессора являлись одной и той же женщиной. И его, Хорста Шиллинга, матерью!