Джек Вэнс - Дирдиры. Тшай. Том III

К дирдирам подошли трое: поддельный лохар из гостиницы, проститутка-дугбо и еще один субъект, в неприметной серой одежде. Дирдиры говорили с ними несколько минут, потом вынули какие-то приборы и стали нацеливать их то в одну, то в другую сторону. Аначо прошипел: «Ищут метки. А чертов старый лохар, видать, заснул за кружкой!»

«Неважно, – сказал Рейт. – Пивная ничем не хуже любого другого места».

Дирдиры приблизились к пивной вкрадчиво-пружинящей поступью. За ними спешили три шпиона.

Именно к этому времени старый пропойца-лохар собрался наконец выбраться из заведения. Дирдиры уставились на него в замешательстве, подскочили длинными прыжками. Лохар испуганно отшатнулся: «Это что еще? Дирдиры? Пропустите, дайте пройти!»

Дирдир произнес пронзительным присвистывающим голосом, свидетельствовавшим об отсутствии голосовых связок: «Тебе известен человек по имени Адам Рейт?»

«Нет, нет! Отойдите!»

Зарфо выступил вперед: «Адам Рейт, говорите? А что вам от него нужно?»

«Где он?»

«Зачем вам это знать?»

Фальшивый лохар-шпион подошел к дирдиру, что-то пробормотал. Дирдир спросил: «Ты хорошо знаешь Адама Рейта?»

«Не слишком. Если вы приехали, чтобы передать ему деньги, можете оставить их у меня. Он мне доверяет».

«Где он?»

Зарфо повернулся, поднял лицо к небу: «Когда вы спускались, отсюда улетал воздушный паром – видели?»

«Да».

«Вполне возможно, что Адам Рейт и его друзья – на этом пароме».

«Кто поручится, что это правда?»

«Только не я, – сказал Зарфо. – Всего лишь предположение».

«Только не я», – эхом отозвался пьяница с передатчиком на спине.

«В каком направлении?»

«Вот еще! Вы у нас великие следопыты, – насмешливо отозвался Зарфо. – Вам не пристало расспрашивать деревенских простаков!»

Дирдиры вернулись к воздушному экипажу поспешной размашистой рысью. Аэромобиль стрелой взвился в воздух.

Зарфо преградил дорогу трем агентам дирдиров с широкой улыбкой, не предвещавшей ничего доброго: «Вы, голубчики, гостите у нас в Смаргаше – и нарушаете наши законы? Известно ли вам, что наступила пора противоестественных грез, Балуль-Зак-Ахг?»

«Мы обошлись без насилия, – заявил фальшивый лохар. – Каждый занимается своим ремеслом».

«Грязное твое ремесло! Из-за вас дирдиры чуть было не устроили бойню посреди Большой ярмарки! Где дружинники? Я обвиняю этих трех в нарушении священного перемирия и предаю их в руки правосудия!»

Вызванные хранители спокойствия схватили и уволокли протестующих, причитающих, выкрикивающих требования и угрозы шпионов.

Зарфо вернулся к сараю, открыл дверь: «Уезжайте поскорее, дирдиры вот-вот вернутся». Он показал рукой на двор: «На запад отправляется фургон, воспользуйтесь случаем».

«Куда он нас довезет?»

«До окраины нагорья. Дальше – страна пропастей, мрачные места. Здесь вас прикончат дирдиры. Они не люди, для них Балуль-Зак-Ахг ничего не значит».

Рейт вышел, посмотрел на двор – на пыльные каменные и бревенчатые строения Смаргаша, на черно-белых лохаров, на убогую старую гостиницу. Здесь, впервые на Тшае, он смог на какое-то время отдохнуть, почувствовать себя в безопасности. Теперь жестокость бытия опять выгоняла его в неизвестность. Он глухо сказал: «Нам нужно пятнадцать минут – собрать пожитки».

Аначо отозвался упавшим голосом: «События не оправдали моих надежд… Что же, подтянем ремни и сожмем зубы. Тшай – планета лишений».

Зарфо явился в гостиницу с белыми рясами и заостренными касками серафов: «Наденьте это. Может быть, маскарад позволит выиграть час-другой. Поторопитесь – фургон уезжает».

«Подожди! – Рейт выглянул на двор перед гостиницей. – За нами еще могут следить».

«Тогда выходите с заднего хода. Как бы то ни было, все предусмотреть невозможно».

Рейт не стал возражать. Зарфо явно нервничал и торопился отправить их подальше, в любом направлении.

Молча, погрузившись в безрадостные думы, трое друзей подошли к фургону. Зарфо напутствовал их: «Никому ничего не говорите, притворяйтесь, что предаетесь молитвенным размышлениям – это свойственно серафам. Перед заходом солнца поворачивайтесь лицом на восток и громко возглашайте: „Ахх-оо-ча!“ Никто не знает, что это значит, но серафы всегда так делают. Будут приставать с расспросами – говорите, что ездили в Смаргаш купить ароматные эссенции. Давайте, садитесь, езжайте! Желаю счастливо вырваться из когтей дирдиров и добиться успеха во всех начинаниях. Если вас постигнет беда, помните: двум смертям не бывать, одной не миновать!»

«Спасибо за утешение», – сказал Рейт.

Самоходный фургон громыхал на восьми высоких колесах по горной равнине – все дальше и дальше от Смаргаша, на запад. Рейт, Аначо и Траз сидели в одиночестве в кормовой пассажирской кабине.

Аначо оценивал их шансы с изрядной долей пессимизма: «Дирдиры быстро сообразят, что к чему. Трудности их только подстегивают. Знаете ли, детеныши дирдиров – дикие маленькие бестии! Их приручают и усмиряют, а потом только учат уму-разуму. В глубине души каждый дирдир навсегда остается хищником, охота – его неукротимая страсть».

«У меня тоже неукротимая страсть – к выживанию», – сообщил Адам Рейт.

Солнце садилось за горизонтом, подсвечивая зависшую над равниной серовато-коричневую пыль. Фургон сделал остановку в унылом полузаброшенном поселке. Пассажиры разминали ноги, пили ржавую воду из колодца и торговались, покупая пирожки у высохшей старой карги, заламывавшей несусветную цену и дико хохотавшей в ответ на встречные предложения.

Наконец они поехали дальше, оставив в одиночестве старуху, бормочущую над лотком с пирожками.

Темно-бурые сумерки сгущались в черную тьму. C далеких холмов донесся нестройный хор хитро завывающих голосов – клич ночегончей. На востоке всходила розовая луна Аз; вскоре ее примеру последовал Браз, голубая луна. Впереди высился громадный каменный столб – по мнению Рейта, древняя лавовая пробка. На вершине столба мерцали три бледно-желтых огня. Рассматривая их в сканоскоп 1 1 Фотоумножительный бинокль с регулируемым увеличением до 1000 раз – один из оставшихся у Рейта приборов из аварийного комплекта. , Рейт сумел различить руины старой крепости… Он задремал на час и проснулся, когда фургон уже катился вдоль реки по мягкому прибрежному песку. На другом берегу на фоне озаренного лунами неба чернели кроны высоких псилий. Скоро они проехали мимо усадьбы с каскадом приземистых куполов – явно необитаемой и мало-помалу превращающейся в руины.

Еще через полчаса фургон оказался на залитой лунным светом улице большого селения, где они остановились на ночь. Пассажиры улеглись на скамьях и на крыше фургона.