Джек Вэнс - Хроники Кадуола: Станция Араминта

«Что дальше?»

«Это все. В полночь, когда все сняли маски, старик Найон вернулся и забрал свой грузовик, но к тому времени в нем никого не было».

«Откуда ты знаешь?»

«Он погрузил в кузов пустую бочку».

«Ты мог бы опознать по голосам людей, говоривших в кузове?»

«Я здесь почти никого не знаю».

Шард подошел к Замиану и тихо спросил его на ухо: «А если бы тебе предложили деньги, ты вспомнил бы что-нибудь еще?»

Замиан с отчаянием сжал кулаки: «Как всегда, несправедливость судьбы преследует меня! Когда, наконец, появился невероятный шанс, вместо того, чтобы заглянуть под завесу и записать имена, я сидел и мечтал в кладовке. А мог бы загребать золото лопатой! Увы, теперь я остался ни с чем».

«Прими мои соболезнования, – отозвался Бодвин Вук. – Ты преувеличиваешь, однако, сумму, которую мог бы от нас получить. Трудно сказать, конечно, что бы сделал преступник, если бы ты попытался его шантажировать».

Замиан удалился. Бодвин Вук и Шард сразу же нашли и еще раз прочитали показания Найона ко-Оффо, главного винодела центрального винного завода клана Оффо. Найон утверждал, что он доставил в театр три бочки вина и выгрузил их, а затем, нарядившись в самодельный клоунский костюм, отправился в Квадратный парк, чтобы отужинать с друзьями, посмотреть «Фантасмагорию» и вообще немного погулять и повеселиться, чем он и занимался до полуночи, когда закончился маскарад, и еще примерно полчаса, после чего он вернулся в винодельню на своем грузовике. Он не заметил ничего необычного и не имел никакого представления об ужасном происшествии до следующего утра.

Бодвин Вук отбросил протокол допроса: «Что ж, кажется, мы наконец продвинулись. Несомненно, злоумышленник затащил девушку в кузов и принялся ее насиловать. Что вы думаете по этому поводу?»

«Немногим больше вашего. По-видимому, ему было известно, куда и когда она должна была пойти, и он заранее намеревался ее подстеречь – хотя, конечно, все это невозможно было планировать задолго до начала праздников».

«Я тоже так считаю. Таким образом, следует сосредоточить внимание на грузовике».

«Грузовик необходимо внимательно изучить».

«Вот и займитесь этим».

Всю неделю после Парильи на станции преобладало мрачное, подавленное настроение. Закупщики вина улетели – приобретенным ими товаром были забиты трюмы всех отбывающих звездолетов. Туристы, в том числе гости пансиона Клаттоков, тоже разъехались кто куда – одни направились в заповедные «приюты», другие пересекли на пароме пятьсот километров океанских просторов, чтобы полюбоваться на экзотические достопримечательности Йиптона. Там им предстояло испытать полуварварское гостеприимство отеля «Аркадия», исследовать лабиринты островных базаров, совершать экскурсии на гондолах по полным неожиданностей каналам или взирать с балкона для посетителей на «Томильню». Желающие могли также пользоваться услугами персонала «Кошачьего дворца».

В отделе B расследование исчезновения Сесили Ведер продолжалось непрерывно – важнее него считались только морские патрули вдоль побережья Мармиона.

Наблюдение за табором йипов поручили особым отрядам ополченцев. Керди Вук вернулся на работу в отдел B; от Арлеса, однако, все еще требовалось еженощное патрулирование – к его величайшему неудовлетворению.

Глоуэн, одержимый расследованием, не мог думать ни о чем другом. Он полностью потерял аппетит, и только беспокойная настойчивость Шарда вынуждала его есть.

Как утопающий, хватающийся за соломинку, Глоуэн все еще надеялся, что Сесили жива, что по какой-то неизъяснимой причине она сменила костюм бабочки на другой наряд и, неузнаваемая, спряталась в некоем тайном убежище, из которого она рано или поздно вернется или по меньшей мере сообщит что-нибудь о себе. Но последняя надежда угасла, когда Шард сообщил о новых показаниях Замиана.

Свидетельство Замиана не оставляло почти никаких сомнений в том, что Сесили погибла от рук насильника. От ненависти к неизвестному злодею у Глоуэна все переворачивалось внутри.

Но что стало с ее телом?

На вопрос этот можно было дать множество ответов: тело могло быть затоплено в реке, в устьевой лагуне или в океане, уничтожено химикатами или огнем, превращено в пульпу мацератором или взрывом в замкнутом пространстве, растворено методом ионной диссоциации, унесено воздушным шаром, подхвачено смерчем или цепкими когтями гигантского гамбрила, прилетевшего ночью с Мугримских гор. В каждой такой гипотезе, однако, рано или поздно обнаруживались один или несколько изъянов, и проблема продолжала занимать умы.

Услышав об откровениях Замиана, Глоуэн тут же спросил: «Как насчет грузовика? Кто-нибудь уже обыскал его?»

«Я как раз туда собираюсь, – ответил Шард. – Хочешь ко мне присоединиться?»

«Да. Разумеется».

«Тогда пошли».

Было ветрено и прохладно; после полудня с северо-востока налетали почти ураганные порывы, гнавшие к морю лохмотья рваных туч. Шард и Глоуэн проехали до конца Приречной дороги, повернули за Орфеумом и направились по грунтовой дороге на восток, вглубь материка. Они миновали огороды, затопленные рисовые поля, фруктовые сады и прочие сельскохозяйственные угодья, за которыми начинался район пологих холмов и впадин, отведенный под виноградники. Примерно в километре от периметра станции на гребне невысокой возвышенности расположился центральный винный завод или, как его называли, «совместная винодельня» – группа серовато-коричневых бетонных сооружений, почти сливавшихся с ландшафтом и ничем другим не примечательных.

Здесь под наблюдением главного винодела-ферментолога, Найона ко-Оффо, смешивали вторичную продукцию с виноградников шести кланов, причем Найону удавалось производить добротные вина, пригодные как к употреблению на станции, так и на экспорт.

Там, где кончались сады и начинались виноградники, Шард остановил машину: «Тут мы обнюхали каждую пядь земли, и не один раз, а дважды, на четыреста метров в обе стороны от дороги. Считается, что это расстояние в два раза больше того, которое мог бы пройти человек, несущий тело, чтобы захоронить его и вернуться на дорогу до начала повсеместных поисков. На мой взгляд, оно раза в четыре больше максимально возможного, а не в два».

«Но это меньше, чем полкилометра».

«Полкилометра в темноте, с телом и лопатой или другим инструментом? Не оставляя никаких следов? Маловероятно, практически невозможно».

«Вся эта история невероятна, – бормотал Глоуэн. – Кто на такое способен? Погубить несчастную маленькую Сесили!»

«Увы! Она погибла, когда была счастливой и великолепной, а не маленькой и несчастной, опасно красивой и привлекательной – опасно для себя самой. Кто-то не смог не поддаться искушению и решился сорвать самый сладкий плод Древа Жизни. Подозреваю, что он об этом не жалеет».