Иван Панин - Душа и краски

Я была не против, Лила выделила мне полотенце, в моем распоряжении были все флаконы и банки, которые стояли на бортике. Что надо было делать, я знала из рекламы геля для душа. Я разделась, залезла в ванную и включила воду, которая холодным ливнем обрушилась на меня. Конечно, я взбодрилась, но мне было неуютно, я перекрыла воду, покрутив рукоятку с голубым кругом. Вода прекратила течь, а я обратила внимание на соседний вентиль уже с красным значком.

Моя рука повернула его, меня снова обдало холодной водой, которая быстро теплела и в итоге стала кипятком. Я снова закрыла воду и снова открыла, на этот раз, покрутив обе рукоятки. Я делала то теплее, то холоднее, мне было то слишком холодно, то слишком горячо. Но, в конце концов, мне удалось отрегулировать подходящую температуру.

Я стояла под струями и мылила свои волосы, мокрыми они были немного другими на ощупь. Запах шампуня мне что-то напоминал, он был приятным, сладковатым. Пена смывалась с моей головы, проносилась по телу и уплывала к сливу, где ее пузырьки лопались. Потом я начала мылить свое тело, проводя мягкой мочалкой по своей коже. Это был приятный процесс, который позволил мне расслабиться и окончательно проснуться. Я выключила воду и принялась вытирать свое тело.

По плечам текли струи воды с волос, и я снова посмотрела на себя в зеркало. На свое тело, обмотанное голубым полотенцем, на мокрые волосы, ставшие на несколько тонов темнее. Мне вдруг стали не давать покоя мои глаза, их изумрудный цвет. Я видела людей на экране, но ни у кого не было такого цвета. Конечно, зеленый был похож, но он не был таким глубоким.

Я подошла ближе к зеркалу, чтобы лучше рассмотреть радужки. Их рисунок был похож на волокна, которые разложили по кругу, а зрачок менял свой размер, то уменьшаясь, то увеличиваясь. Склеры же были абсолютно белыми и равномерными, сосудов и покраснений не было. Потом я оделась, накинула на плечи полотенце и вышла из ванной.

Телевизор снова был включен, шел прогноз погоды, ожидался солнечный очень жаркий день. Я прошла дальше на кухню, где Лила занималась нашим завтраком. Пахло омлетом и свежими овощами, из которых был сделан салат. Я немного помогла по кухне – поставила чайник и засыпала по ложке кофе в кружки, ну и достала тарелки из шкафчика.

Как и вчера, мы позавтракали, потом пошли поливать растения в теплице, после чего Лила залезла в свой фургон, чтобы проверить какие-то бумаги. Они были связаны с ее работой, она занималась доставкой небольших грузов. Один из них лежал в фургоне, те самые грязные коробки, которые уже срочно надо было отвезти в назначенное место.

Лила немного запаниковала, когда уточнила данные. Она вылезла с водительского сиденья и отправилась в дом, где я уже заканчивала с мытьем посуды.

– Нам надо кое-куда съездить, – сказала она мне и отправилась в ванную.

Машинка уже давно постирала одежду и отжала ее. Лила открыла барабан, выгрузила содержимое в чистый таз и отправилась обратно на улицу, чтобы развесить вещи. Для этого от теплицы до дерева была протянута веревка. Лила торопилась, быстро расправляя еще мокрую одежду, очередь дошла и до моего платья.

Оно уменьшилось в два раза, села ткань, теперь в него мог влезть разве что ребенок лет десяти. Лила держала его перед собой с озадаченным выражением лица, но потом все-таки повесила к остальной одежде. Когда вещи в тазу закончились, она поспешила в дом, где позвала меня с собой на второй этаж. Нам надо было переодеться для поездки.

– Слушай, Луна, тут такое дело. Кажется, я установила не ту температуру для стирки, и твое платье село. Извини, – сказала она расстроено.

Я не знала, что ей ответить. В каком-то смысле это платье было единственной моей собственностью, но никаких отрицательных эмоций от потери его я не испытывала. Оно нужно было только для презентации, чтобы я и мне подобные не стояли голыми на глазах у важной публики.

– Правда, извини, – продолжала она. – Но можно что-нибудь подобрать из моих вещей.

Я молча одобрила ее предложение, и мы начали копаться в ее шкафу, набитом различной одеждой, среди которой нашлась даже школьная форма. Я была на два размера меньше Лилы, мне подошли ее дранные джинсовые шорты, которые уже года два лежали на верхней полке. Еще мы нашли черно-синюю клетчатую рубашку с короткими рукавами.

– У тебя нет пупка?! – заметила Лила, когда я застегивала пуговицы.

Мой живот был абсолютно гладким, не было даже никаких намеков на швы или шрамы. А я только после ее слов заметила эту свою особенность. Точнее то, что у людей есть это небольшое углубление, а у меня нет.

– Ну, да, – коротко ответила я.

– Наверное, тебе делали какую-то операцию, – предположила Лила.

– Наверное, – повторила я, закончив одеваться.

– Не помнишь, почему у тебя его нет?

– Не помню.

Лила не знала, о чем еще спросить, тоже застегнула на себе последние пуговицы, и мы отправились на улицу. Лила залезла на водительское сиденье, пристегнулась и открыла мне дверь.

– Залезай. Придется немного прокатиться, – сказала она.

Я залезла на соседнее сиденье и пристегнулась, осматривая старый салон. Приборная панель была вся в царапинах и пыли, а коврики под ногами не мылись с момента приобретения этого старого транспорта. На зеркале висел освежитель воздуха в виде небольшой стеклянной емкости, внутри которой почти кончилась синяя жидкость. Сиденья немного скрипели, а ткань на них настолько истерлась, что местами из-под нее торчало что-то светло-желтое.

Лила завела мотор с третьей попытки, весь фургон затрясло, мы поехали. Пришлось полностью открыть окна, из-за жары было душно. Стекла опустились, и внутрь хлынул теплый воздух, который толком и не изменил положение.

Мы ехали по дороге, проделанной колесами машин, которым часто надо было проезжать здесь. Сквозь лес вели две полосы, лишенные растительности, два следа от шин, впечатанных в почву и ведущих к трассе, на которую мы выехали примерно через полчаса. А дальше под колесами фургона появился асфальт, а по обе стороны от него были сплошные деревья и фонарные столбы, встречающиеся через каждые несколько метров.

Лила включила радио, по которому по началу было слышно только помехи, сигнала почти не было. Но через несколько километров голос ведущего уже четко объявлял названия и исполнителей песен, они заглушали рев двигателя. Музыку, конечно, я слышала не впервые, но впервые обратила на нее внимание. Слова и ритмы сплетались в нечто гармоничное, что заставляло волосы на моем теле вставать дыбом. Внутри меня тоже что-то приятно тряслось от звуков, и мне захотелось, чтобы эта поездка продлилась подольше.

Но наш путь и так нельзя было назвать близким, мы направлялись в соседний населенный пункт, до которого даже четверти пути не было проделано. Деревья сменили поля, иногда приходилось проезжать по мостам, через небольшие реки. Я высунула голову в окно, когда мы впервые проезжали такой мост, мое лицо сразу же обдало прохладным воздухом. Волны плескались где-то под нами, они были синими с солнечной рябью, пробегающей по ней.