Шокан Алимбаев - Формула гениальности

Он знал, что ему скоро придется умереть. Но и перед смертью он хотел научить как можно больше людей летать. Только в этом он видел смысл своей жизни.

Вот и сейчас он подходил к маленькому селенью. Он никогда не подлетал к жилищам людей, чтобы они не сбегались, как на чудо, при виде человека с большими белыми крыльями, парящего высоко в небе. У крайней черной подслеповатой избушки копался в земле огромный мужик. Крылатый человек направился к нему. Шел он, ступая босыми ногами робко и осторожно, словно так и не научился за долгие годы ступать по земле. Видя, что мужик по-прежнему роется в земле, не поднимая головы, крылатый человек обогнул изгородь и через узкий проход в ней вошел во двор. Походка у него была неслышная, легкая. В нескольких шагах от мужика крылатый человек остановился.

– Здравствуй, добрый человек! – произнес он.

Мужик перестал работать мотыгою и, все так же не разгибаясь, застыл на несколько мгновений, словно прислушиваясь к чему-то, потом поднял голову. В маленьких его глазах-буравчиках застыло удивление. Перед ним стоял высокий худой человек с огромными, ослепительно белыми крыльями.

«Идолы мои, спасите меня! – лихорадочно думал мужик. – Сатана это или ангел какой-то? Кто бы он ни был, нелишне будет оказать ему почтенье…» И он тут же повалился б ноги небесному гостю.

– Встань, добрый человек! – ласково попросил пришелец. – Не сатана и не ангел я, как ты думаешь. А просто крылатый человек.

«Ну, ежели он не ангел и не сатана, тогда оно проще, тогда не страшно», – сообразил мужик и поднялся с земли. Отряхивая глину с колен и стыдясь того, что пал ниц перед крылатым человеком, он грубо спросил:

– Зачем пришел?

– Я пришел, чтобы научить тебя летать, – ласково произнес незнакомец.

– Летать?! Зачем летать? Мне и на земле хорошо…

Сощурив и без того маленькие буравчики глаз и сверля ими пришельца, мужик думал: «Что за ересь он несет? Разве может человек летать? Кликнуть соседей, что ли… Кто его знает, добрый он или злой этот крылатый пришелец…»

– Когда ты научишься летать, – начал объяснять крылатый человек, – душа твоя станет доброй и прекрасной. Ты полюбишь людей и будешь думать о них…

– Думать о людях?!! Мне и о себе думать не хватает времени… «Да я, пожалуй, и сам совладаю с ним при надобности», – рассуждал он про себя. Был он мужик могучий, быкоподобный.

– …И когда ты полюбишь людей, ты будешь самым счастливым и сказочно сильным… И не будет на свете ничего, чего бы ты не смог сделать для людей…

– Знаешь что, «добрый человек», – взъярился вдруг мужик, – сказку свою ты оставь при себе. Уходи-ка ты подобру-поздорову. Не мешай мне работать… – Не желая больше говорить с пришельцем, мужик снова нагнулся и начал ковыряться в земле.

Крылатый человек немного постоял, потом повернулся и понуро, устало ступая, пошел к выходу.

«Думать о людях… – зло выпрямился мужик. – Надо же придумать такое. Смутьян какой-то… Теперь пойдет других людей смущать. Нет, надо задержать его…»

Он наклонился и взял с земли большой камень. Крылатый человек выходил уже за изгородь.

«Далеко, правда, но ничего – достану. Еще улетит, если узнает про мое намерение».

Мужик замахнулся и бросил камень.

Перелетев через весь огород, камень со свистом угодил в голову незнакомца. Он зашатался и тут же рухнул наземь. Когда мужик подошел к нему, пришелец был еще жив. Он лежал навзничь на своих ослепительно белых крыльях. Из раны на голове по виску медленно сочилась кровь и стекала на левое крыло. Увидев мужика, незнакомец попытался приподняться и опереться рукой на крыло, но не смог.

– Спасибо тебе, добрый человек… – слабеющим голосом произнес он. – Я знал, что ты убьешь меня…, но и перед смертью хотел сделать твою душу чище и лучше. Как я благодарен тебе за то, что ты оборвал мою жизнь!.. Если бы ты знал, как трудно учить людей летать!

Пусть твои дети, внуки и правнуки будут счастливы и никогда не знают горя… которого так много было у меня… потому что всю жизнь я учил людей летать… Спасибо… Спаси бог… тебя… – Голова его коротко дернулась и, уже безжизненная, откинулась на правое крыло.

Мужик стоял, потрясенный тем, что он услышал от крылатого человека. В маленьких глазах его металась испуганная неведомо чем мысль. «Он знал, что я убью его, и пришел ко мне… Он мог улететь от меня. И не улетел. Непонятный человек… Соседей скликать, пожалуй, нельзя. Еще найдутся такие, которые поверили бы словам крылатого человека. И начнут упрекать меня за то, что я убил его. Лучше незаметно от всех схоронить его…»

Воровато оглянувшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, он поднял с земли крылатого человека. На могучих руках его тело небожителя было легким и невесомым, словно перышко. Сильными были только небесные белые крылья. Они свисали, как два огромных веера, и волочились по земле перед шедшим мужиком, словно хотели в последний раз устлать ему путь, сослужить ему службу. Мужик перенес тело в дальний угол двора у изгороди, вырыл яму и закопал крылатого человека. И там, где он закопал его, на другой день возник родник со студеной прозрачной водой. Не раз, устав в знойный день от работы, мужик приходил к роднику, пил холодную, ломящую зубы воду, освежал в ней лицо и руки. И странная мысль иногда приходила к нему: «Если этот необыкновенный человек приносит пользу и после смерти, то какую пользу он приносил при жизни?» Мысль эта слабо рождалась и сразу глохла в его девственном первобытном сознании. Но долго еще по ночам снились ему огромные белые крылья.

До конца дней прожил этот человек, так и не узнав, что любовь к людям – основа величайших деяний и чудес на земле. Не узнал, потому что сам лишил себя великого чуда.

Но к его сыновьям, внукам и правнукам пришли другие крылатые люди, пришли, потому что они любили людей и не могли не прийти к ним. И потому что они страстно хотели научить людей летать. Так оно происходит и доныне. Из любви к людям они спускаются на землю и учат людей летать. От небесных жителей они взяли бессмертие имен, а от земных жителей полную человеческих забот и трудов смертную жизнь. И зовут этих крылатых людей гениями…

«Могучая легенда… Какая-то непостижимая чистота нравственного чувства…» Баян взглянул на дату, стоявшую под произведением. Наркес написал легенду в одиннадцать лет! Как он мог за три года от величайшей дерзости и честолюбия прийти к идее величайшего самоотречения, к идее безграничной любви к людям? Что произошло в его жизни за это время? В каких обстоятельствах он находился в этот период? Или, быть может, это таинственный феномен человеческой психики, благодаря которому интеллект Наркеса, его дух развивались с непостижимой совершенно быстротой вне зависимости от всех обстоятельств его детства? Все это было крайне загадочно и непонятно.