Ирина Дедюхова - Позови меня трижды…

— Вот как ты думаешь, Терех, они прямо сейчас начали расти?

— Не знаю, но ты держи пока полотенце на голове, у меня мать, как таблетками башку красит, так долго в полотенце сидит!

— Только бы не выкрасилось, а то от мамы влетит.

— Да не прокрасится, в нем и цвету-то нет никакого, но вот запашок, Катерина, от тебя теперь, как от дворового Шарика.

Долго высиживать и ждать прироста волос, Кате было невмоготу. Надо было немедленно продефилировать перед Валеркой и намекнуть о скором изменении положения дел. У нее волосы вырастут не до пояса, как у Таньки, а до самых пяток. Танька-то маслом не обливалась! А интересно, к вечеру у нее до куда косы дорастут? Она еще немного поерзала на диване и отправилась от Тереха к Кондратьевым прямо в полотенце.

— Привет, ты мылась что ли, Кать? А кто тебе титан разжигал? Опять огнем с Терехом баловались?

— Не-е, Валет! Это я косы выращиваю! Хочешь посмотреть?

Не дожидаясь утвердительного ответа от ошеломленного Валерки, Катька стянула полотенце с головы. Масло все-таки было репейным, потому что слипшиеся пучки волос торчали в разные стороны, напоминая колючие шапки репьев на помойке за домом. Валерка только выдохнул: "Кать, это кто тебя так?" А потом он заорал на весь подъезд в сторону приоткрытой двери Тереховской квартиры: "Кто сказал этой дуре, что масло надо прямо на башку лить? Ты что, Терех, нарочно, да?.."

Ах, какой замечательный, какой красивый был этот Валерка… Какой он был большой и умный! Самый красивый и самый умный! С этим был полностью согласен даже Терех. Жаль, но косы у нее в тот раз так и не выросли. Но когда она от страха стала реветь, испугавшись, что теперь из-за ее кос с Терехом сделают что-то окончательное и бесповоротное, Валерка впервые сам позвал ее к себе в гости чуток обсохнуть от масла.

В самой большой комнате на стене висел большой портрет его папы с траурной ленточкой в уголке. Катя знала, что этот портрет сделал тете Гале ходивший по квартирам дяденька фотограф, потому что у папы Валерия никогда не было такого красивого костюма. Валерка позвал ее пить чай, близнецы тут же потянулись за ней на кухню без особого приглашения. И Катя, окинув всю кухонную утварь наметанным взглядом, поняла, что кушать у них, кроме выставленной помадки и белой булки нечего. Но она села за стол пить пустой чай без варенья и сахара, думая, под каким бы предлогом пригласить их к себе домой, где были борщ и котлеты.

— Валера! А ты умеешь слоников склеивать? — решилась она, наконец, подать голос. От неожиданности голос оказался сиплым и тихим.

— Ты слона, что ли, раскокала? — насмешливо спросил он.

— Хобот откололся, нечаянно…

— За нечаянно бьют отчаянно. Ладно, чаю попьем, пойду, погляжу.

Близнецы тут же с надеждой посмотрели на Катьку, и она им подмигнула, как учил ее Терех, но цыкать сквозь зубы так же, как он, при Валерке не стала. Они быстренько засобирались, заторопили брата, и Катя поняла, что близнецы кроме чая с утра ничего не ели.

У двери их квартиры сидел мрачный Терех. Он подвинулся, пропуская компанию в квартиру, и вошел вслед за Катькой. Шепотом он спросил ее в коридоре: "Кать, тебе мамка разрешила к себе в гости водить?" Катька утвердительно кивнула репейной головой, чтобы он не волновался.

В тот раз они так наелись, что даже папе жрать потом было нечего. Папа с мамой долго говорили что-то шепотом от Катьки на кухне. До нее долетали только самые громкие мамины слова «уроды» и "подонки общества". На утро холодильник оказался запертым на маленький ключик, который мама унесла с собой. Только на плите стояла каша и две маленьких котлетки, укутанные в полотенце. Близнецам их было мало. Тогда Катя вспомнила, что в темной комнате очень много засахарившегося варенья. А в оцинкованной бочке на балконе у мамы была напасена мука. Деньги на яйца и молоко заняли у Тереха, тем более, что блины он жрал с ними же. Оставшиеся блины близнецы унесли с собой, чтобы мама не узнала. Мама вообще долго чего не знала, весь карантин, она даже не знала, что Катька давно умеет зажигать газ и подливать воду вместо истраченного растительного масла. А потом, когда узнала, то вообще чуть коньки на стенку не повесила, потому что только перед самым садиком обнаружила у Катьки масляный колтун на голове.

И тогда до нее дошло, чего это Катька повадилась дома сидеть и все в платочке, в платочке! Да что же это за подонки-то рядом с ее дитем растут, ведь на карантин оставить ребенка нельзя! Обожрут всю, и башку еще в помои окунут! Сволочи!..

Садик закончился как-то неожиданно, и сразу же началась школа. Школа стояла недалеко от дома, и Катя пошла в нее вполне самостоятельно, потому что родители в это время были на работе. Мимо на чей-то свист проносился Терех, на бегу весело грозя ей кулаком. Чинно шли Саша и Ваня, хором здороваясь с Катей. Не шла, а лодочкой проплывала мимо Танька, на Катю она даже не смотрела. Но Катя старалась не спешить, потому что после всех в школу бежал Валерка. Он всегда опаздывал, но все равно кричал ей на бегу: "Привет, Катюха!"

Когда Катя пошла в первый класс, Терех уже закончил четвертый. И никто не смел обижать Катю, потому что на этаж младших классов по дороге домой за ней заходил известный всей школе Терех. С ним хорошо было идти и идти, распинывая опавшие листья и блестевшие на солнце стекляшки, думая о своем. С ним даже молчание было не в тягость.

Валерка… Как хорошо было тогда, на карантине. Пусть потом и мама побила, плевать. Только из-за этого садика ей доводилось очень редко встречать Валерия. А Терех рассказывал, что к ним во двор приходили две большие девочки, очень большие. Они интересовались, в какой квартире живет Валерий Кондратьев. Прошмандовки. Но Терех им, конечно, сказал пару ласковых. Бить не стал, но сказать сказал. Заревели еще, дуры.

Почему, Катя и сама не понимала почему, но каждый день ей надо было обязательно увидеть Валеру перед школой. В принципе, хотя в школе тоже было много подонков общества, ей там нравилось. Да и Терех скрашивал ее одиночество, подглядывая иногда в их класс через стеклянную фрамугу двери и строя ей рожи. И хотя мотыль к осени на базаре не шел, а мальки у него все время дохли, он все равно покупал ей пирожки.

Но Валерий… Как долго было ждать конца уроков, как редко он встречался ей днем в школе! От силы раза два в день, не больше.

Девичьи грезы то накатывали, то их смывало беспричинными слезами, Катька росла и росла, понемногу становясь женщиной. Она и не подозревала, что эти ее прогулки украдкой на этаж старших классов, томные вздохи возле школьного признанного красавца Валерия Кондратьева, причем, вовсе не безответные вздохи, стали уже предметом обсуждения в учительской. И прибавьте к этому плотную опеку столь же признанного хулигана Терехова, так что же это?