Юрий Кудряшов - Корпорация. ZERO

Примерно такие мысли роились в голове священника, который был приёмным отцом Аггель и глубоко, мистически верующим человеком. А в головке маленькой Аггель не было ни одной мысли, даже отдалённо напоминающей своей глубиной размышления отца Рафаила. Всё, что она знала – это то, что праздник называется Крещение. И что на пруду сделали прорубь в форме креста, и она приставала к отцу, пока он не согласился отвести её и показать освящённую Богом купель.

Ничего не понимала Аггель, но от этого её радость была только больше. На всё, что делал отец, она смотрела как на чистой воды волшебство и думала, что её приёмный родитель – волшебник, вроде волшебника из страны Оз. И она старательно шагала по огромным округлым следам, которые оставляли на снегу валенки волшебника. И совсем запыхалась, когда они наконец вышли на берег пруда и с высокого крутого берега увидели голубую купель и прозрачный крест, сложенный из ледяных блоков. От большого храма к святому месту вела широкая тропинка: ночью здесь прошли сотни людей.

Аггель с другими приёмными детьми жила в большом детском доме при монастыре, затерянном в глубинке необъятной России. В монастыре было несколько храмов и часовен. Здесь жили и монахи, и семейные священники. И одна из церквей в прошлом году стала домом Аггель. Новый жилой корпус, предназначенный для сирот, сгорел прежде, чем успела высохнуть краска на стенах. Отец Рафаил плюнул на пепелище и сказал, что не надо было брать деньги спонсоров на строительство. Теперь видно, что эти деньги были нечистые: ворованные или добытые иным нечестным путём. Детей распихали по другим помещениям. Аггель и ещё несколько детей постарше временно разместили в церковной пристройке, в которой жил отец Рафаил с матушкой и целой кучей детей, своих и приёмных.

Отец Рафаил не любил что-либо делать наполовину и вскоре удочерил Аггель. Так она и осталась жить в храме и увидела православную веру изнутри, из самой её сокровенной сердцевины. Она узнала, что без благословения настоятеля ничего не делается в монастыре, а в их церкви, что бы ни случилось – все идут к отцу Рафаилу. Если он не благословит опару, не поднимется хлеб или блины, и обед будет невкусным без его благословения, да и любое дело лучше не начинать без благословения, если не хочешь повеселить бесов.

Это было так здорово – жить среди обыденных, каждодневных чудес. И каждый день целовать мягкую, пахнущую ладаном руку, через которую в этот мир изливались добро, красота и справедливость. Церковь стала для неё не только домом, но и целым миром, игрушечной вселенной, в которой вместо неба – расписной плафон, вместо тумана – дым из кадила, отец её играл роль Бога, а все остальные старательно исполняли роли ангелов и чертей. Да! Аггель с самого юного возраста убедилась, что даже среди посетителей храма можно встретить представителей тёмных сил.

Относиться к этому спокойно она научилась после одного подслушанного разговора. Аггель везде ходила за отцом Рафаилом, как тень, и вскоре все к этому так привыкли, что просто перестали её замечать.

Однажды к отцу пришёл странный человек. Он долго мялся у порога комнаты, где жил священник, не решаясь переступить порог, потом долго крестился на иконы и наконец решился войти. Отец на всё это смотрел с доброй усмешкой. Вообще, это выражение редко сходило с его лица. Но когда посетитель рассказал, с чем пришёл, Аггель, которая сидела на краю стола и возила по скатерти туда-сюда растрёпанную куклу, не на шутку испугалась.

Лицо отца Рафаила стало суровым и грозным, брови изогнулись, а глаза стали огромными, как у хищной птицы. Посетитель не смотрел на священника, он продолжал свой рассказ, упёршись взглядом в стол. Говорил он красивыми, непонятными для девочки словами, но постепенно до неё дошло, что этот человек убивал людей, воевал в «горячей точке» на востоке Украины и снова собирался туда ехать. Он хотел не только получить отпущение грехов, но и благословение на «богоугодное дело защиты православной веры». И не только для себя, но и для всех боевиков, которые сидели в машине на улице.

– Пошёл вон! – процедил сквозь зубы отец Рафаил таким тоном, что Аггель от страха спряталась под стол. Человек замолчал, но продолжал сидеть, видимо в замешательстве. – Тебя что, со ступенек спустить? Или сам уберёшься? – Отец Рафаил встал и поднял руку, гневно указывая на дверь, и Аггель показалось, что это не длинные рукава священнического облачения всколыхнули воздух в комнате, а гигантские чёрные крылья развернулись для стремительного взлёта!

Человек исчез за дверью в мгновение ока и совершенно бесшумно, как тень. Аггель удивилась: как это он сумел? И её внезапно разобрал какой-то нервный смех. Она пыталась закрыть рот руками, но неудержимый хохот всё равно прорывался наружу. Отец вытащил её из-под стола, усадил на кровать и тоже принялся хохотать. Морщины разгладились на его помолодевшем лице, и он спросил уже нормальным человеческим голосом:

– Чего смешного?

– Как он заходил! Пыхтел и крестился полчаса, а исчез – в одну секунду!

Отец Рафаил тоже рассмеялся от всей души.

– Это ты верно подметила. Только так с ними и надо! Христос, конечно, велел всех прощать, но он имел в виду людей. А это и не люди уже, а бесы, о чём с ними можно говорить?

Отец Рафаил стал оправдываться, и Аггель это не понравилось. Совершенно неожиданно для себя она сказала абсолютно серьёзным и каким-то взрослым голосом:

– Не надо оправдываться, отец Рафаил. Он вас подбивал хулу на Святого Духа сотворить. Ведь священник, благословляющий на убийство, совершает смертный грех, несмываемый и непрощаемый во веки веков.

Отец стоял посреди комнаты как громом поражённый, а Аггель ужасно смутилась и покраснела до корней волос. Она хотела провалиться сквозь землю и снова полезла под стол. Но отец успел поймать её, ласково обнял и сказал, что она ангел, которого Бог послал ему для вразумления. Он и другим людям стал говорить то же самое, и вскоре многие, особенно тугие на ухо старухи, стали звать её «Ангель».

В общем, всё закончилось весело и не страшно, и Аггель совсем было решила, что ей просто почудилось нечто птичье в облике отца Рафаила. Отец вышел из комнаты, поднимая ветер полами чёрной рясы, и вдруг Аггель обомлела. Она увидела небольшое птичье перо, летящее над полом, иссиня-чёрное, со светло-серой опушкой у основания. Она понимала, что это куриное перо, которое прицепилось к рясе отца Рафаила, ведь в монастыре держали кур.

Почему же тогда всё у неё внутри подобралось, а кровь отлила от сердца? Откуда это пришло к ней, из каких страшных глубин нахлынуло неопровержимое знание, что отец Рафаил – не совсем человек, а кто-то непостижимый, живущий в высшем мире, где принято носить за спиной крылья?