Лю Цысинь - Блуждающая Земля

С каждым днем Земля все ближе подлетала к Солнцу, и сердца наши все больше сжимались от страха. Все меньше людей поднимались на поверхность полюбоваться весенним пейзажем. Большинство пряталось в подземной глубине не для того, чтобы укрыться от приближающегося жара, потоков дождя и ураганных ветров, а чтобы спастись от медленно наползающего ужаса перед Солнцем. Однажды ночью, когда я уже лег спать, я подслушал, как мать тихим голосом сказала отцу:

– Может, и правда уже слишком поздно.

– Такие же слухи ходили в течение последних четырех перигелиев, – ответил он.

– Но на этот раз это правда, – настаивала она. – Я слышала это от доктора Чандлер. Ее муж работает астрономом в Комиссии по навигации. Вы все его знаете. Он сказал ей, что они наблюдают ускоренный рост концентрации гелия.

– Послушай, моя дорогая, мы не должны терять надежду. Не потому, что надежда реальна, а потому, что мы должны вести себя, как подобает благородным людям. В Солнечную эру благородство предполагало богатство, власть или талант, а теперь нужна только надежда. Это золото и драгоценность нашего времени. Не важно, как долго мы проживем, мы должны сохранять ее! Завтра мы скажем то же самое нашему сыну!

Как и все остальные, я чувствовал беспокойство и тревогу по мере приближения перигелия. Однажды после уроков я оказался на центральной площади города. Я стоял возле круглого фонтана на середине площади и смотрел на сверкающую воду бассейна, потом на воздушные переливы света на куполе потолка. В этот момент я увидел Линьгэ. Она держала в руке маленькую бутылочку, а в другой – короткую трубочку. Она выдувала мыльные пузыри, ее глаза пристально следили за каждой цепочкой пузырьков, улетающих прочь. Смотрела, как они исчезали один за другим, потом выдувала следующую цепочку.

– Ты все еще любишь выдувать мыльные пузыри в твоем возрасте? – спросил я, подходя к ней.

Кажется, Линьгэ обрадовалась при виде меня.

– Давай совершим путешествие!

– Путешествие? Куда?

– На поверхность, конечно! – Она провела рукой по воздуху и при помощи компьютера на запястье создала голограмму пляжа на закате. Легкий бриз шевелил листья пальм, а белые волны прибоя набегали на берег. Пары влюбленных усеяли желтый песок, черные силуэты на фоне моря в золотистых искрах. – Мне это прислали Мона и Даган. Они путешествуют по всему миру. Говорят, что на поверхности не очень жарко. Снаружи так хорошо! Поехали!

– Их только что исключили за то, что они пропускали занятия, – возразил я.

Линьгэ фыркнула.

– Ты не этого боишься на самом деле. Ты боишься Солнца!

– А ты нет? Тебе приходилось посещать психиатра из-за своей гелиофобии.

– Теперь я стала другой. Меня посетило вдохновение! Смотри, – сказала Линьгэ и выдула еще одну цепочку мыльных пузырей. – Смотри внимательно. – Она показала на пузыри.

Я выбрал взглядом один пузырь и рассматривал разноцветные волны света, пробегающие по его поверхности, эти радужные узоры, слишком сложные и запутанные для человеческого восприятия. Казалось, этот мыльный пузырь знает, что проживет короткую жизнь, и лихорадочно спешит передать миру мириады снов и легенд из своей огромной памяти. Через мгновение волны света и цвета исчезли в беззвучном взрыве. Еще на полсекунды осталось крохотное облачко пара, но потом и оно исчезло, будто мыльного пузыря никогда и не существовало.

– Видишь? Земля – это космический мыльный пузырь. Раз! – и она исчезнет. Так чего же бояться?

– Но это произойдет не так. Подсчитано, что после гелиевой вспышки пройдет сто часов, прежде чем Земля полностью испарится.

– Но это и есть самое страшное! – крикнула Линьгэ. – Находясь в пятистах метрах под землей, мы похожи на мясную начинку в пироге. Сначала мы медленно испечемся, а потом превратимся в пар!

Холодная дрожь пробежала по всему моему телу.

– Но на поверхности будет не так. Все превратится в пар в мгновение ока. Все люди наверху будут как мыльные пузыри: один миг – и… – Ее голос замер. – Поэтому я думаю, что лучше находиться на поверхности, когда произойдет вспышка.

Я не мог бы объяснить почему, но я не пошел с ней. Вместо меня она отправилась вместе с Туном, и я больше никогда их не видел.

Но гелиевая вспышка так и не произошла. Земля прошла мимо перигелия и направилась к афелию в шестой раз. У человечества вырвался общий вздох облегчения. Так как Земля больше не вращалась, в этой точке орбиты вокруг Солнца Двигатели Земли, установленные в Азии, смотрели в сторону направления полета. Поэтому эти двигатели полностью отключили и включали только изредка для корректировки ориентации Земли. Мы вплыли в тихую, бесконечную ночь. В Северной Америке, однако, двигатели работали на полную мощность, этот континент обеспечивал ракетные сопла для планеты. Поскольку Западное полушарие также было обращено к Солнцу, там царила убийственная жара. Трава и деревья превратились в дым.

Ускорение Земли, при поддержке гравитации, с каждым годом увеличивалось. Когда планета начинала восхождение к афелию, мы расслаблялись пропорционально расстоянию Земли от Солнца; с наступлением нового года, когда планета начинала свое долгое падение к Солнцу, наше напряжение росло с каждым днем. Всякий раз, когда Земля достигала перигелия, нарастали слухи, будто гелиевая вспышка неизбежна. Эти слухи упорно распространялись до тех пор, пока Земля снова не начинала двигаться к афелию. Но даже в то время, когда страхи людей стихали по мере того, как Солнце в небе съеживалось, следующая волна паники уже зарождалась. Казалось, моральный дух человечества качается на космической трапеции. Или, возможно, точнее будет сказать, что мы играем в русскую рулетку в планетарном масштабе: каждое путешествие от перигелия к афелию и обратно напоминало вращение барабана, а прохождение перигелия – спуск курка! Каждый спуск действовал на нервы сильнее предыдущего. Мое детство прошло в переходах от ужаса к расслаблению. По сути говоря, даже в афелии Земля никогда не покидала опасной зоны гелиевой вспышки. Когда Солнце взорвется, Земля медленно превратится в жидкость, а эта судьба гораздо хуже, чем вероятность мгновенно испариться в перигелии.

А в Эру покидания одна катастрофа быстро следовала за другой.

Изменения скорости и траектории, создаваемые Двигателями Земли, нарушали равновесие в железно-никелевом ядре Земли. Турбулентность проходила через границу Гутенберга [2] Граница между мантией и ядром Земли. и распространялась до мантии. Когда геотермальная энергия вырывалась на поверхность, извержения вулканов опустошали все континенты, что представляло смертельную опасность для жителей подземных городов. Начиная с шестого орбитального периода катастрофические выбросы на поверхность магмы слишком часто случались в городах по всему миру.