Грейс Гудвин - Кибер-лихорадка

Я хотела им обладать . Погладить его. Оседлать его. Я хотела его, всего его, только для себя. Чтобы он заполнил меня. Заставил меня умолять. Заставил кончить на его огромном…

Его пальцы прошлись по моей щеке, и я задержала дыхание. Ощущение нежного прикосновения привело в замешательство и удивило, учитывая его размеры.

– Моя, – сказал он, его голос громкий, как будто он говорил всем, кто мог слышать, что меня сняли с продажи. Я подумала об унылых взглядах, которые возможно украсили лица двух Приллонцев позади меня, и подавила улыбку.

На данный момент, на сегодняшнюю ночь, он был моим.

Поэтому я вложила свою руку в его, готовая провести безумную ночь с Атланом – и, надеюсь, с его зверем.

Военачальник Анжар, Колония

Мой зверь бушевал. Приллонец, стоящий напротив меня в бойцовой яме, не выбрал второго, который мог драться с ним бок о бок. Или бедный ублюдок был идиотом, или этот упрямый Приллонец не прожил на Колонии достаточно, чтобы выбрать кого-то.

Я бы сделал ставку на второго. Я видел потребность в его глазах. Потребность выплеснуть ярость.

Сделать больно.

Он хотел напасть на меня. Подраться. Не сдерживаясь. Я знал это чувство, это отчаяние, скребущую нужду ударить, пнуть. Избить.

Причинить боль. Кровоточить. Почувствовать что-то настоящее.

Я скучал по кайфу от боя, по эйфории от победы. Когда мы сражались с Ульем, мы были важны для Коалиции. Защищая других. Делая важную работу.

Теперь? Мы добывали полезные ископаемые для транспортной системы. Мы отсчитывали дни и отбивались от скуки с каждым вздохом. Бесполезность. Теперь мы были ничем, и это как глотать лезвие. Больно, от начала и до конца.

– Я собираюсь заставить тебя истекать кровью, Военачальник.

Приллонец тяжело дышал, желая начать битву. Его руки были сжаты в кулаки по бокам, его грудь массивная и мускулистая. Гнев и ожидание закипали.

Я принял вызов. Отвлечься. Единственная вещь, которую я желал больше, чем провести пару часов в этой бойцовой яме, это тёплая, влажная киска. Пару, умоляющую меня, трахнуть её. Попробовать её на вкус. Наполнить моим семенем. Мой зверь начал слоняться внутри меня от этой мысли.

Но для меня не находилось невесты. Никогда не могло. Я проходил тестирование более трёх лет назад, безуспешно. Я считал, что запрет на невест для заражённых воинов был обоснован. Мы были неполноценными. И никогда не будем. Не то чтобы моё мнение имело значение. Большинство воинов здесь подверглись протоколам тестирования Программы Межзвёздных Невест, когда Прайм Найэл снял запрет для изгнанников Колонии более года назад. А мы могли пересчитать по пальцам одной руки невест, прибывших на Базу 3.

Только потому, что он позволил заражённым создавать пары, не означало, что для кого-то из нас была надежда.

Невест здесь было мало. Некоторые говорили, что их присутствие даёт воинам надежду. Но я всегда был реалистом. Для меня не могло быть спасения. Ни одна мягкая, красивая женщина не заслуживала монстра, которого я носил внутри. Он был слишком диким. Я сомневался, что даже легендарные парные браслеты смогут на него повлиять, смогут успокоить животное внутри.

Улей забрал слишком много. Они вынудили меня войти в режим зверя и пытали меня несколько дней. В конце концов, они меня сломали, и моего зверя, и я по-прежнему нёс в себе этот позор.

Мне следовало заставить их убить меня. И когда у Сэта Миллса был шанс, он тоже этого не сделал, забрав у меня тишину смерти. И вот сейчас я жил. И дрался. Не за жизнь или смерть, не против Улья, который всё ещё преследовал всех нас, а в круглой яме на заброшенной планете с остальными испорченными и изгнанными воинами. Не ради спасения людей, а чтобы отдохнуть от однообразия этого нового существования.

Если бы я не был таким ублюдком, я бы это закончил. Но несмотря на все скитания, которые происходили в моей голове, я был одним из выживших. Всегда. С надеждой или без, я продержусь до самого конца, пока мой зверь не впадёт в ярость и они не будут вынуждены меня казнить. Я был слишком упрямым, чтобы умереть.

– Чёртов Атлан. Чего ты ждёшь?

Приллонец ходил кругами. Кружил меня. Его взгляд был полон страха и ярости и ненависти, направленных на него самого. Мы были едины в тот момент, и я знал, что мой взгляд совпадает с его. Сломленный. Мы оба были сломлены.

– Ты не можешь одолеть меня, Приллонец. Но ты уже это знаешь, не так ли? Ты не поэтому здесь.

Я бросил насмешку, зная это наверняка. Он хотел почувствовать боль. Напасть, не сдерживаясь. Он не мог меня убить. Без второго Приллонского воина, который прикрывал бы его спину. И я его не убью. Он был воином, благородным солдатом, который пережил такие же ужасы как и я. Смертельные поединки были запрещены в яме, так что драка со мной было самым верным, что он мог сделать. Но я мог сделать ему больно. Заставить истекать кровью.

Почувствовать.

Ещё два шага. Три. Крики подпитывали нас обоих, но был один звук, который отвлёк внимание моего зверя от поединка и мой взгляд поднялся, чтобы просканировать толпу до того, как я проанализировал инстинкт. Я никогда не отрывал взгляд от соперника в яме. Это движение новичка. Глупое. Но у меня не было выбора. Мой зверь меня вынудил.

Это был женский голос. Женщина.

Мой зверь встрепенулся, практически взвыл, когда огонь пронёсся по моим венам и мой член затвердел.

Я потряс головой, стараясь смахнуть желание выследить этот голос. Заявить на неё право.

Она вероятно была одним из кадетов Академии на обучении, здесь, но завтра покидала эту планету.

Мне нужно игнорировать это. Отпустить её. Она не была моей совпавшей парой. Не могла быть.

У меня её не было.

Ещё одна причина, по которой мой зверь был таким раздражительным. Не было никакой надежды, что я способен буду продержаться достаточно, чтобы найти пару, которую мой зверь захочет для себя. Из всех воинов тут, только Военачальник Браун понимал монстра внутри меня, рвущегося на свободу. Каждый миг был мерой самодисциплины. Каждый шаг. Каждый вдох. Зверь негодовал, и я его держал в железном кулаке, моя воля была единственной вещью, стоящей между мной и казнью.

Бойцовые ямы помогали выпустить некоторую неугомонность зверя, голод . Но моё время, проведённое дроном у Улья, не подавило ярость зверя, как это случилось у Военачальника Реззера.

Чувство беспомощности, чтобы противостоять приказам Улья, постоянное жужжание в моей голове, которое никогда полностью не проходило, сделало меня ещё более раздражённым. Борьба с внутренним врагом была постоянной. Этот Приллонец передо мной был самым последним имеющимся выходом, и я планировал заставить его чувствовать себя несчастным. Избить его до крови. Позволить зверю повеселиться. Дать ему то, чего он хотел.